Как это устроено: агрессия
Писатель текстов. Medical geek. Тренер по йоге
«Как это устроено» — рубрика, в которой мы рассматриваем всем известные и незнакомые явления, открытия и изобретения с точки зрения науки. Пришло время задаться вопросом об агрессии — по-детски наивным: почему люди бывают такими жестокими?
Все мы иногда «взрываемся»: в метро наступили на ногу, нахамили на почте, поссорились с партнером… Обычно впоследствии мы стыдимся этой вспышки агрессии и стараемся, чтобы это не повторилось. Но почему мы вообще бываем агрессивны? Какая агрессия нормальна, а какая является патологией? И что может привести к патологической агрессивности?
Истоки агрессииЧеловек — создание не самое миролюбивое. И виновата в этом, разумеется, эволюция.
Нашим животным предкам агрессия нужна была для того, чтобы бороться за ресурсы, завоевывать территории, устанавливать иерархию и получать доступ к размножению, защищать себя и потомство.
Такая агрессия может считаться здоровой.
Но у некоторых особей возникала повышенная, патологическая агрессия, которую можно назвать жестокостью. Именно ее сегодня изучают в попытках понять, откуда происходит жестокость у людей и можно ли усмирить патологическую агрессию.
В животном мире жестокие особи нападают чаще и дерутся дольше, чем все остальные. Они метят в самые уязвимые части тела, тогда как обычные животные во время драки стараются нанести не слишком тяжелые повреждения своим соплеменникам, если речь идет об игре или «ритуальных» схватках. У жестоких животных нападение не зависит от контекста — им не важны пол соперника, обстановка и наличие реальной угрозы.
Таким образом, патологическая агрессия отличается, во-первых, количественно: она возникает чаще, чем здоровая, и выражается интенсивнее. Во-вторых, жестокость качественно другая — по сути, это агрессия ради агрессии.
Цели особи, проявляющей здоровую агрессию, — это исключительно защита себя и своих близких, выживание и продолжение рода.
У патологической агрессии другие мотивы.
Аффективная жестокость — это эмоционально заряженный, импульсивный ответ на какие-то действия окружающих, с трудом контролируемый человеком. Убить за измену в состоянии аффекта — это пример патологической агрессии.
Другой, еще более жуткий вариант жестокости — хладнокровная агрессия. Ее еще называют «хищнической». При таком типе агрессии человек «с холодной головой» планирует, как причинит вред другим — ради собственного удовлетворения либо для достижения каких-то целей.
Помимо того, что жестокость проявляется в поступках человека, ее можно обнаружить с помощью определенных исследований.
Например, сканирования мозга. Оно показывает, что у преступников, совершивших акты насилия, хуже работают лобные и височные доли мозга. Кроме того, на электроэнцефалограмме опасных преступников тоже выявляются отклонения: к примеру, на ЭЭГ агрессивных психопатов обнаруживают чрезмерную низковолновую активность.
Помочь понять природу патологической агрессии могут и исследования, которые изучают уровень гормонов и нейромедиаторов.
В частности, тестостерона. Этот половой гормон является одним из ключевых в регуляции агрессивного поведения. Ученые обнаружили, что у наиболее жестоких преступников уровень тестостерона выше, чем у законопослушных людей в контрольной группе. А спортсмены, которые употребляли анаболики (от них количество тестостерона значительно увеличивается), становились более агрессивными и враждебными.
Важнейшую роль в формировании агрессивного поведения играет нейромедиатор серотонин.
Исследования показывают, что у патологических агрессоров уровень серотонина снижен. Это вызывает некоторое замешательство, потому что пониженный уровень серотонина также связан с депрессией — а апатичные люди в депрессии редко бывают агрессивны (разве что к самим себе). Роль серотонина в невыносимой жестокости пока до конца не изучена — возможно, при патологической агрессии страдают рецепторы к серотонину в других зонах мозга, нежели в случае с депрессией. В любом случае, корреляция между серотонином и агрессией однозначно есть, и прием антидепрессантов помогает снизить количество агрессивных порывов.
Есть несколько возможных причин.
Генетика. Определенные генетические комбинации, связанные с метаболизмом серотонина, могут определять агрессивное поведение. Изменения в гене HTR1B, который кодирует рецептор к серотонину 5-HT1B , могут приводить к патологической агрессии. В исследовании студентов, которые генетически имели более слабый рецептор 5-HT1B, выяснилось, что они более агрессивны, чем их товарищи с обычной версией гена.
Генетика и среда. Влияние некоторых генов может нивелироваться или, напротив, усиливаться под воздействием среды. Есть несколько генов, мутации в которых увеличивают риск агрессивного поведения — это гены MAOA, 5-HTT и Tph3. Но мутации приведут к повышенной жестокости, только если люди с этими генами будут расти в неблагополучной среде: будут разлучены с матерью с раннего возраста, подвергнутся насилию в семье и другим стрессам. Если же носителям опасных мутаций повезет иметь счастливое детство, они вырастут не более агрессивными, чем люди с обычными генами.
Пол. Мы уже упоминали, что тестостерон — точнее, его концентрация — увеличивает вероятность агрессивного поведения. Тестостерон — мужской половой гормон, соответственно, у мужчин его в разы больше. И именно они оказываются агрессивнее: более 90% всех насильственных преступлений совершают мужчины. За такой гендерный перекос, видимо, тоже стоит благодарить эволюцию — ведь именно мужские особи боролись друг с другом за самку, чтобы самый сильный (читай — агрессивный) смог получить право на размножение.
Кстати, гендерные отличия продиктованы не только тестостероном. Например, вышеупомянутый ген МАОА — точнее, его мутация — определяет агрессивное поведение именно у мужчин, выросших в неблагополучных семьях. На женщин подобная мутация такого влияния не оказывает.
Родовые травмы. Проблемы при родах могут привести к повреждению центральной нервной системы — отсюда риск более агрессивного поведения в будущем.
Чаще всего родовые травмы приводят к антисоциальному поведению в совокупности с другими факторами — неблагополучной средой, недостаточным уходом со стороны родителей. Ученые исследовали более 4 тысяч мужчин из Копенгагена: те из них, у кого были родовые травмы и отвержение со стороны матери в раннем возрасте, в три раза чаще становились агрессивными преступниками.
Плохое питание и дефицит микроэлементов. Мы — то, что мы едим. Это имеет отношение и к агрессии. Питание во время роста и развития организма определяет в том числе и характер, и склонность к жестокости.
Сыновья женщин, которые были беременны во время второй мировой и голодали, в 2,5 раза чаще получали диагноз «антисоциальное расстройство личности» по сравнению с сыновьями женщин, которые питались нормально. В некоторых исследованиях говорится, что к агрессивному поведению также приводит дефицит цинка и железа в младенчестве.
Получается, во многом склонность к агрессии задана генами, полом, условиями рождения, питанием в детстве, обстановкой в семье — и, конечно, средой, в которой растет человек. На большинство из этих факторов во взрослом возрасте повлиять уже нельзя.
Значит ли это, что можно просто отдаться на растерзание разрушающим приступам патологической агрессии?
Конечно, нет. Нельзя исправить гены, но мозг поддается развитию в течение всей жизни. Психотерапия позволяет выстроить новые нейронные связи, которые помогают контролировать агрессивные импульсы. Некоторые таблетки — например, вышеупомянутые антидепрессанты — позволяют уменьшить агрессивные порывы на нейробиологическом уровне.
Справиться с патологической агрессией сложно, но возможно. Правда, только если сам человек хочет измениться.
Фото на обложке: PixaBay.comПохожееПатологическая жестокость | Издание «В точку»
Напомним, 29 февраля 2020 года в соцсетях появилось видео, где подростки преследуют нетрезвого вологжанина, следуют за ним в подъезд и начинают атаковать, нанося удары. Затем из квартиры выходит мужчина и начинает пинать лежащего и беспомощного пьяного. А когда тот садится, агрессор дважды поджигает волосы нетрезвому человеку.
В съемках программы приняли участие трое подростков, их родители и
Программу вел, как мы сообщали, сын вологжанки и Спартака Мишулина Тимур Еремеев, который неоднократно подчеркивал, что имеет к Вологде прямое отношение.
В Вологде живут бабушка и дедушка Тимура. Еремеев часто проводил лето в городе, поэтому он знает, что произошедшее не свойственно вологжанам.
— Я не могу сформулировать, что в этой истории шокирует больше всего! – признался Еремеев.
Конфликт начался, судя по собранным фактам, на углу дома, где 11 подростков стояли, курили и матерились. На шум и вышел нетрезвый житель дома, который потребовал уйти. Начался диалог, в результате которого пьяный стал размахивать отверткой и обещать «порешить» кого-нибудь из компании. Как утверждают дети, они решили, что это нож. А так как мужчина якобы задел куртку одной из девушек, подростки сначала разбежались, а затем решили задержать его. Мол, дружинники!
Пример как задерживать показал таксист, который ударил пьяного и повалил его. После этого таксист уехал, рассказав о конфликте сотруднику ГИБДД. Подростки проследовали за нетрезвым человеком в подъезд. На видео видно, что один из детей держит телефон у уха. По словам подростка, он вызывал полицию, думая, что пьяный мужчина опасен и может на кого-то напасть снова.
На шум у лифта выглянул 20-летний Сергей Калинин, который, как он говорит, «без личной неприязни» стал пинать нетрезвого человека.
— Этот пьяный не так уж прост, как кажется. Он поступил некрасиво по отношению к детям. Я лично этого не видел, но мне рассказали. Я чувствовал негодование. Я совершил то, что совершил, — сообщил Калинин, объясняя логику поступков.
Но никто в студии программы так и не понял, зачем взрослый человек вынул зажигалку и стал поджигать волосы беспомощному мужчине. Позже выяснилось, что Калинин также выпивал, но считает, что адекватно оценивал ситуацию.
Сергей Калинин уверен, что он спасал детей.
— Это не совсем обычно для меня, это было на эмоциях, — уверял Сергей. Но уже спустя несколько минут выяснилось, что у него несколько приводов и уголовных дел, которые были возбуждены и прекращались за примирением сторон.
Статьи – от кражи до причинения легкого и среднего вреда здоровью.
Детектор лжи выявил, что Сергей Калинин лжет, когда говорит, что руководствовался лишь благими намерениями. Более того, он неоднократно проявлял агрессию в отношении слабых и наказывал людей.
Юристы и адвокаты поспорили, как следует квалифицировать действия Сергея. Один из них считает, что это хулиганство, а другой уверен, что это – покушение на убийство, так ка человек мог сгореть. В любом случае, присутствие несовершеннолетних будет отягчающим фактором.
Сергей Калинин продолжил упорствовать, убеждая, что пинал и поджигал, заставляя мужчину послушаться сотрудника ГИБДД и сесть на лестницу.
Эксперты уверены, что Сергей Калинин нашел выход своей агрессии, набросившись на пьяного. Психиатр употребила еще более крепкие выражения, посчитав, что Сергей так выместил на жертве детские обиды. Специалисты сошлись во мнении, что поведение таксиста, ударившего пьяного, а затем действия Сергея Калинина спровоцировали подростков и стали для них негативным примером.
— Они всему этому давно научены. Агрессия кругом, — заявил Сергей.
Когда на сцену вышли подростки и их родители, увы, впечатление студии от услышанного не улучшилось. Дети продолжили настаивать на том, что они, как герои, спасали жителей от опасного человека, а их родители защищали и оправдывали их.
И все же ведущий программы Тимур Еремеев, Роман Устюжанин и Сабина Пантус призвали не травить подростков, которые, как они считают, понимают, что совершили неправильный поступок. Но эксперты уверены, что это не стая подростков-мерзавцев.
В конце передачи были показаны видео, которые одна из девочек записывает и выкладывает у себя на страничке, защищаясь от травли. Как подсчитали взрослые, она произнесла 18 нецензурных слов за 30 секунд.
В результате нервы психиатра сдали, и женщина заявила, что родителям стоит поразмыслить, что будет в будущем, если их дети сейчас избивают взрослого: «А завтра они будут убивать. Как вы будете смотреть в глаза людям?».Неудивительно, что многие из участников этой истории стоят на учете в инспекции по делам несовершеннолетних. Родители уверяют, что их дети попадали в плохие компании.
Один из подростков в 13 лет употреблял спиртное!
Сейчас СУ СК РФ по Вологодской области продолжает расследование. К ответственности могут привлечь и таксиста, который нанес несколько ударов мужчине. Напомним, у жертвы агрессии зафиксированы переломы ребер.
Источник — издание «В точку»
Патологическое гетероагрессивное поведение у подростков (клиническая типология, динамика, прогноз, лечение)
1. Аведисова А.С., Чахава В.О., Бородин В.И. и др. Ремерон -антидепрессант с новым механизмом действия. Российский психиатрический журнал. 2000. — Вып.З. — С. 48-51.
2. Авруцкий Г.Я., Недува А.А. Лечение психически больных. М., 1988.-527 с.
3. Агрессивное поведение лиц с психическими расстройствами (диагностика, судебно-психиатрическая экспертиза, профилактика). Под ред. проф. Т. Б. Дмитриевой и проф. Б. В. Шостаковича. — М., ГНЦ СиСП им. В.П. Сербского, 2000. — 48 с.
4. Александровский Ю.А., Аведисова А.С., Канаева Л.С., Горин А.А. Терапия финлепсином больных с агрессивным поведением при органическом расстройстве личности // Российский психиатрический журнал. 1999. — Вып.4. — С. 60-63.
5. Александровский Ю.А., Барденштейн 77. М, Аведисова АС. Психофармакотерапия пограничных психических расстройств. -М, «ГЭОТАР МЕДИЦИНА», 2000. 249 с.
6. Антонян Ю.М. Психические аномалии в механизме преступного поведения. //
7. Рос. психиатр, журнал. 1997. — N2. — С. 12-15.
8. Ануфриев А.К. О профилактике общественно-опасных действий больных при гебоидном варианте простой формы шизофрении // Тез. докл. конференции, посвященной профилактике общественно опасных действий психически больных. М., 1966. -С. 26-27.
9. Барденштейн JI.M. II «Следственная практика» ВНИИ проблем укрепления законности и правопорядка Прокуратуры СССР, 1989, вып.
154.-С. 228-234.
10. Барденштейн Л.М., Ермолаев В С. Анализ невербальных форм поведения и подростковая психопатология. Мат. XI1 Съезда психиатров России. — М., 1995. — С. 360-361.
11. Барденштейн Л.М. Тегретол: новые перспективы использования в подростковой психиатрии. Междунар. мед. журн. «Medical Market». — 1995. -N20 (4). — С. 23-24.
12. Барденштейн Л.М. Клиника, динамика и терапия дистимии. В кн.: Психофармакотерапия пограничных психических расстройств (Александровский Ю.А., Барденштейн J1.M., Аведисова А.С.), 2000, 136-162.
13. Барденштейн Л.М., Курашов А.С. Дистимия: нозологическое положение, клиника, прогноз. // В кн.: Депрессии и коморбидные расстройства. Под ред. А.Б. Смулевича. М., 1997. — С. 276.
14. Барденштейн Л.М., Можгинский Ю.Б. Диагностика и терапия агрессии подростков с учетом аффективного фактора. В кн. Психиатрия на рубеже тысячелетий. Материалы конференции. -Ростов-на-Дону, 1999.-С. 384-386.si’ к.
15. Барденштейн JJ.M., Можгинский Ю.
Б. Взаимосвязь патологического агрессивного поведения и депрессии у подростков. // Российский психиатрический журнал. 2000. -Вып.1. — С. 42-45.
16. Барденштейн JJ.M., Можгинский Ю.Б. Современные подходы к терапии агрессивного синдрома у подростков. // Совр. подходы к диагностике и лечению нервных и психических заболеваний. -Мат. конф. С.-Петербург, 2000. — С. 67.
17. Барденштейн J1.M., Можгинский Ю.Б. Патологическое гетероагрессивное поведение у подростков. М., «Зеркало-М». -2000.-240 с.
18. Барденштейн JJ.M., Можгинский Ю.Б. Клинические особенности и принципы терапии патологичесекого гетероагрессивного поведения у подростков. Пособие для врачей. — М., 2002. — 48 с.
19. Барденштейн JJ.M., Можгинский Ю.Б., Лапицкий М.А. и др. Агрессивность в структуре девиантного поведения подростков. -Изд-во Смоленского ун-та. 2001. — 147 с.
20. Барденштейн Л.М., Демин А.А., Скачедубов В.Ю., Курашов А.С., Можгинский Ю.Б. Опыт применения атипичного антипсихотика сероквеля для лечения первого психотического эпизода шизофрении у подростков.
Психиатрия и психофармакотерапия. — N6 — 2001.
21. Беляев Б.С. Клиническая дифференциация и систематика эндогенных аффективных психозов. // Журн. невропатол. и психиатр. 1991.-Т. 91, N4.-С. 51-55.
22. Буторина Н.Е. К клинике и динамике патологических проявлений при пубертатном кризе // Конф. детских невропатологов и психиатров.-М., 1983.-С. 111-113.
23. Буторина Н.Е., Масагутов P.M., Красильникова М.Н. и др. Особенности агрессии у девочек подростков с делинквентным поведением. // Российский психиатрический журнал. — 1999. -Вып.2. — С. 18-23.
24. Бухановский АО., Кутявин Ю.А., Литвак М.Е. Общая психопатология: Пособие для врачей. 2-е изд., перераб. и дополн. Ростов н/Д. — Изд-во ЛРНЦ «Феникс». — 1998. — 416 с.
25. Вандыш ВВ., Андреева Е.С. Некоторые клинические и организационные аспекты применения нормы «ограниченной вменяемости» в отношении лиц с органическим психическим расстройством. // Российский психиатрический журнал. 1999. -Вып.2. — С. 4-7.
26.
Вертоградова О.П. Возможные подходы к типологии депрессии // Депрессия (психопатология, патогенез) М., 1980. — С. 9-16.
27. Вострокнутов Н.В., Василевский В.Г. Патологическое агрессивное поведение детей и подростков. Комплексная оценка на этапах возрастного психического развития. // Российский психиатрический журнал. 2000. — Вып.2. — С. 12-19.
28. Выготский JJ.C. Диагностика развития и педологическая клиника трудного детства // Собр. соч. в 6 тт. М., -1983. — Т. 5. — С. 257321.
29. Герасимов Н.П., Денисова Ж.Н. Опыт применения нейролептика клопиксол у подростков // Социальная и клиническая психиатрия. -N1, 1999.-С. 78-79.
30. Гурьева В.А. К систематике пубертатной психопатологии. // Современные проблемы подростковой общей и судебной психиатрии. М, 1987. — С. 3-12.
31. Гурьева В.А. Закономерности клиники психических расстройств в подростковом возрасте. // В кн.: Подростковая судебная психиатрия. Гл. 3 (1,2,3.4,5,6,7,9) — М., 1998.
32. Дмитриева Т.Е. Динамика психопатий (клинические варианты, биологические механизмы, принципы терапевтической коррекции): Автореф.
дисс. докт. мед. наук. Л., 1990. — 46 с.
33. Дмитриева Т.Е. Задачи подростковой психиатрии в условиях социально-экономического кризиса. // В кн.: Перспективы развития подростковой социальной и судебной психиатрии. Мат. российской научно-практической конференции. — Хабаровск, 1995.-С. 3-7.
34. Дмитриева Т.Е. Современное состояние проблемы. // В кн.: Подростковая судебная психиатрия. М., ГНЦ СиСП им. В.П. Сербского, 1998.-С. 11-19.
35. Дмитриева Т.Е., Шостакович Е В. Психопатологические аспекты агрессивного поведения // Материалы 2-ой Международной научной конференции «Серийные убийства и социальная агрессия». Ростов-на-Дону, 1998. — С. 81-83.
36. Дмитриева Т.Е., Антонян Ю.М., Горинов В В., Шостакович ЕВ. Психопатологические и криминологические аспекты агрессивного поведения лиц с психическими расстройствами. // Российский психиатрический журнал. 1999. — Вып.4. — С. 4-9.
37. Дмитриева Т.Е., Дроздов А.З., Коган Е.М. Периферические показатели метаболизма серотонина при психических расстройствах.
// Рос. психиатр, журнал. 2000. — N4. — С. 52-56.
38. Дубницкая Э.Е. Дистимия // Медицина для всех. 1997. — N 2. -С. 16-18.
39. Завилянский И.Я., Елейхер В.М., Крук И.В., Завилянская Л.И. Психиатрический диагноз. Киев, «Выща школа», 1989. — 310 с.
40. Иваницкий A.M. // Журн. высшей нервной деятельности. 1990. -Т. 40, вып. 5.-С. 835-841.
41. Иванов С.В. Препарат с особыми свойствами // Медицина для всех. 1997.-N 2.-С. 13-15.
42. Иовчук Н.М., Козюля В.Г. Клинико-динамическое исследование пубертатных психозов с аффективными циклотимическими дебютами // Журн. невропатол. и психиатр. 1981. — Вып. 10. -С.1509- 1514.
43. Калинин В.В. Препарат рисперидон (рисполепт) в системе терапии больных шизофренией. // Соц. и клинич. психиатрия. 1999. — N1. -С. 97-105.
44. Клиническое руководство: модели диагностики и лечения психических и поведенческих расстройств. Под ред. В.Н.Краснова, И.Я.Гуровича. М., 1999. — 224 с.
45. Ковалев В.В. Семиотика и диагностика психических заболеваний у детей и подростков. М., 1985. — 286 с.
46. Ковалев В.В., Козловская Г.В. Глоссарий основных синдромов и симптомов психических заболеваний детского возраста (Методические рекомендации). М., 1977. — 100 с.
47. Коган Б.М., Дроздов A 3. Метаболизм катехоламинов при депрессиях и предполагаемые механизмы участия катехоламинов в патогенезе аффективных расстройств. // Рос. психиатр, журнал. -1998.-N5.-С. 73-78.
48. Королев В.В. Психические отклонения у подростков — правонарушителей. М., 1992. 207 с.
49. Лебединская КС., Райская М.М., Грибанова Г.В. Подростки с нарушениями в аффективной сфере. М., 1988. 166 с.
50. Ливанов М.Н. Пространственная организация процессов головного мозга. М., Наука. — 1972.
51. Яичко А.Е. Подростковая психиатрия. Л., 1985. — 416 с.
52. Яичко А.Е. Шизофрения у подростков. Л.: Медицина. — 1989. -216 с.
53. Макушкин Е.В., Гурьева В.А. Проблема уголовно-процессуальной щ дееспособности несовершеннолетних обвиняемых. // Российский психиатрический журнал.
1999. — Вып 4. — С. 15-20.
54. Макушкин Е.В. Закономерности клиники психических расстройств в подростковом возрасте. // В кн.: Подростковая судебная психиатрия. Гл. 3 (1). — М., 1998.
55. Матвеев В.Ф., Барденштейн Л.М., Мурашов А С. К вопросу о клинических особенностях некоторых вариантов шизофрении в подростковом возрасте // Журн. невроп. и психиатр. 1979. -Вып. 10.-С. 1403-1406.
56. Матвеев В.Ф., Барденштейн Л.М., Мурашов А С. Клинико-психопатологические особенности непроцессуальных форм девиантного поведения в подростковом возрасте // Журн. невроп. и психиатр. 1979.-Вып. 11.-С. 1568-1573.
57. Можгинский Ю.Б. Особенности аффективных нарушений и их взаимосвязь с подростковыми психопатологическими расстройствами // Пограничные расстройства в судебно-психиатрической практике. М., 1991. — С. 3-7.
58. Можгинский Ю.Б. Эмоционально-агрессивные нарушения психической деятельности в подростковом возрасте и формирование мотивации правонарушений // Здоровье нации и национальная безопасность.
Мат. междунар. конфер. — М., 1994. -С. 79-80.
59. Можгинский Ю.Б. Подростковая агрессия и дистимическое расстройство. 13-й съезд психиатров России. — Мат. съезда. -2000.-С. 135.
60. Можгинский Ю.Б. Кратковременные депрессивные состояния в структуре ситуационной гетероагрессии. Мат. конф. — Ростов-на-Дону, 2001.-С. 348-350.
61. Можгинский Ю.Б. Социальный и клинический аспект агрессивности в подростковом возрасте. Мат. конгресса по детской психиатрии. -М., 2001. — С. 201.
62. Морозова Н.Б. Острые аффективные реакции в подростково-юношеском возрасте // Кратковременные расстройства психической деятельности в судебно-психиатрической практике. -М., 1986.-С. 132-139.
63. Мосолов С.Н. Клиническое применение современных антидепрессиантов. С.-Петербург, 1995. — 556 с.
64. Мосолов С.Н. Основы психофармакотерапии. М., «Восток». -1996.-288 с.
65. Мосолов С.Н., Александровский Ю.А., Бовин Р.Я. и соавт. Новый атипичный антипсихотик сероквель. Психиатрия и психотерапия, 1999, 2, 16-23.
66. Мосолов С.Н. Клинико-нейрохимическая классификация современных антипсихотических препаратов. // Международный журнал медицинской практики. 2000. — N 4. — С. 35-38.
67. Наталевич Э.С., Харитонова Н.К. Депрессии у подростков, совершивших противоправные деяния. // Патологические формы девиантного поведения у детей и подростков.- М., 1986.-С.57-58.
68. Нумер Ю.Л., Михаленко И.Н. Аффективные психозы. Л., Медицина. — 1988.- 264 с.
69. Нумер Ю.Л. Современные антидепрессанты в лечении депрессий. // Обозрение психиатр, и мед. психол. 1993. — N4. — С. 102-109.
70. Озерецковский С. Д. О скрытых депрессиях у подростков // Журн. невроп. и психиатр. 1979. — Вып. 2.-С. 212-216.
71. Осипов В.П. Курс общего учения о душевных болезнях. Берлин, 1923.-738 с.
72. Пантелеева Г.П., Цуцульковская М.Я., Беляев Б.С. Гебоидная шизофрения.- М.: Мед. 1986. — С. 56, 69.
73. Подростковая судебная психиатрия. Под ред. проф. В. А. Гурьевой. -М., 1998.-363 с.
74.
Портнов А.А., Ракитин М.М, Овсянников С.А. и др. Обьем понятия и критерии диагностики психопатий по данным катамнеза. — Журн. невропатол. и психиатр. 1987. — Вып. 7. — С. 1076-1082.
75. Реан А.А. Агрессия и агрессивность личности. Психол. журн. -1996.-Вып. 5.-С. 3-18.
76. Рыбаков О.Е. Случай периодического бродяжничества // Журн. невропатол. и психиатр. 1979. — Вып. 1. — С. 28-29.
77. Семенюк Л.М. Психологические особенности агрессивного поведения подростков и условия его коррекции. Москва-Воронеж, 1996.-96 с.
78. Сидоренко Г. В. Электроэнцефалографические маркеры и компьютерная оценка тяжести депрессий. // Журн. Невропатол. и психиатр. 1995. — Т. 95, N1. — С. 75-80.
79. Смирнова Т.А. Клиника и судебно-психиатрическое значение психопатоподобных состояний при шизофрении с картинойпатологического пубертатного криза // Автореф. дисс. канд. мед. наук. -М, 1982.
80. Смулевич А.Б., Козырев В.Н., Сыркин A.JJ. Депрессии у соматически84. больных. М., 1997. — 108 с.
81. Смулевич А.Б. Депрессии в общемедицинской практике. М., Изд. «Берег», 2000, 160 с.
82. Смулевич А.Б., Дубницкая Э.Б., Тхостов А.Ш. и др. Психопатология депрессий (к построению типологической модели). // Депрессии и коморбидные расстройства. М., 1997. -С.28-53.
83. Стрелец В.Б., Авин А.И., Зверев СП. Картирование биопотенциалов мозга у больных с депрессивным синдромом // Журн. высшей нервной деятельности. 1990. — Т. 40. — Вып. 5.
84. Судебная психиатрия // Под ред. Г.В. Морозова. М.: Мед. -1988.-400 с.
85. Судебная психиатрия //Под ред. Б.В. Шостаковича. М., 1997. -385 с.
86. Сухарева Г.Е. Клинические лекции по психиатрии детского возраста. М., 1959. — Т. 2. — 406 с.
87. Akiskal H.S., Hirschfeld R.M.A., Yerevanian B.I. The relationship of personality to affective disorders: A critical review. // Arch. gen. Psychiat. 1983. — Vol. 40. — P. 801-810.
88. Apostorakis M., Kapetarakis S. Plasma prolactin activity in patients with galactorrea after treatment with psychotropic drugs.
In: Lactogenic Hormones. Ed. By Wolstenholm G.M. Edinburgh. Scotland. Churchill Livingstone. — 1972.
89. Argyris C. Overcaming Organizational Defenses. Englewood Cliffs, NJ // Harvard University, PrenticeHall; 1990.
90. Arvanitis L.A., Miller B.G. Multiple fixed doses of «Seroquel» (quetiapine) in patients with acute exacerbation of schizophrenia: a comparison with haloperidol and placebo. // Biol. Psychiatry. 1997; 42: 233-246.
91. Assagioli R. Психосинтез: пер. с англ. М., 1997. — 317 с.
92. Apter M.J. The Dangerous Edge. 11 New York: The Free Press 1992.
93. Badawy Abdulla A.-B. Alcohol, aggresion and serotonin: Metabolic aspects. // Alcohol and Alcohol. 1998; 1: 66-72.
94. Ballenger J., Post R. Carbamazepine in manic-depressive illness: A new treatment // Amer. J. Psychiat. 1980. — Vol. 137, N7. — P. 782790.
95. Bardenstein L. Depression in adolescents: diagnosis and treatment. -Neuropsychopharmacology. 1994, Vol. 10, N 3S / part 2; 0-143-201: 5 IS.
(XIX th C.I.N.P. Washington, D.C., 1994. Oral and posterabstracts. Part 2).
96. Bardenstein L., Kurashov A., Mozhginski Yu. Olanzapine in the Treatment First-Episode Shizophrenia in Adolescents. XXI1 nd Congress of C.I.N.P., Brussels, 2000. — Book of Abstracts. — P. 100.
97. Bardenstein L., Ermolaev V., Slavgorodsky Y., Voloshin V. Dysthymia in Adolescence: Clinical Picture and Treatment: 10th World Congress of Psychiatry. Madrid, 1996. — Vol.2. — P. 140.
98. Bardenstein L., Ermolaev V. Diagnosis of Early Onset of Schizophrenia in Adolescents and Nonverbal Behaviour Forms: 15th World Congress of Social Ps>chiatry. Rome, 1995. — P. 364.
99. Bardenstein L., Kurashov A., Kaplan R.G. et al. Treatment of Dystymia in Young People with Fluoxetine: 21th CINP Congress. Glasgow, 1998.-P. 253.
100. Bardenstein L., Kurashov A., Mozhginski Yu., Posohova V. Aggressive behaviour in Adolescents: an openlabel stady wihs quetiapine. 11th
101. AEP Congress, Stockholm, May, 2002 (has been accepted for poster praesentation).
102. Baron R, Richardson D. Агрессия: пер. с англ. С.-Петербург: «Питер», 1997. — 330 с.
103. Barrant Е. The use of anticonvulsants in agression and violence // Psychopharmacol. Bull. 1993. — Vol. 29, N1. — P. 75-81.
104. Bilikiewicz T. Psychiatria Kliniczna. Warszawa. — 1969. — 815 p.
105. Beasley CM. et al. Olanzapine versus placebo and haloperidol: Acute phase results of the North American double-blind olanzapine trial. // Neuropsychopharmacology. 1996; 14:111-123.
106. Bennett W, KoreinJ, Kalmijn M et al. Electroencefalogram and treatment of hospitalized aggressive children with haloperidol or lithium//Biol. Psychiathry. 1983; 18: 1427-1440.
107. Berkowitz L. Frustration-aggression hipotesis: Exeminaton and reformolation // Psychologikal Bulletin. 1989; 106: 59-73.1.l .Berkowitz L. Aggression: Its Causes, Consequences, and Control. -1993. New-York: McCrau-Hill.
108. Bios P. Adolescenz: Eine Psychoanalitische Interpretation. Klett, Stutgart.
— 1973.
109. Bitton R., Schneider B. Endocrine, metabolic and nutritional effects of psychotropic drugs. In: Kane J.M., Lieberman J.A. (ed.) Adverse effects of psychotropic drugs. New York: Guilford. 1992: 341-355.
110. Black D.W., Winocur G., Nasrallah A. et al. Psychotic symptom and age of onset in affective disorder. // Psychopathology. 1992. — Vol. 25, N1.-P. 19-22.
111. Brown G. R., Anderson B. Psychiatric morbidity in adult impatients with childhood histories of sexual116. physical abuse. Am. J. Psychiatry, 1991,148. — P. 55-61.
112. Buss A. The psychology of aggression. New York, John Wiley. -1961.
113. Bymaster F.P., Calligaro D.O., Falcone J.F. et al. Radio-receptor binding profile of the atypical antipsychotic olanzapine. Neurupsychopharmacology, 1996, 14: 87-96.
114. Cadoret RJ, Yates WR, Troughton E et al. Genetic enwironmental interaction in the genesis of aggressivity and conduct disorders // Arsh. Gen. Psychiatry. 1995; 52: 916-924.
115.
Campbell M., Spencer E. Psychopharmacology in child and adolescent psychiatry: a review of the past five years. // J. Amer. Acad. Child Adolesc. Psychiatry. 1988; 27:269-279.
116. Cappuccio C. Resolution of hyperprolactinemia and dynaecomastia following substitution of risperidone with quetiapine. International J. Neuropsychopharmacol. 2000, 3 (Suppl. 1), S. 146.
117. Carlson G., Koplewicz H. Update in child and adolescent psychopharmacology. // In: Progress Notes. 1997. — Vol. 8, No 2, 4852.
118. CazardP., Pollak V., Jouvent R. //Int. J. Psychophysiol. 1989. — Vol. 8.-N2.-P. 169-183.
119. Chatham-Showalter Peggy E. Carbamazepine for combativeness in acute traumatic brain injury // J. Neuropsychiat. and Clin. Neurosci., 1996: 1; 96-99.
120. Chengappa R. The impact of clozapine on violent and aggression in psychiatric patients. In: The impact of clozapine on the treatment of schizophrenia. University of Pittsburg. 2000, 39-44.
121. Chermack S., Berman M, Taylor S.
Effects of Provocation on Emotionsand Aggression in males // Aggressive Behavior. 1997. -Vol. 23.-N. l.-P. 1-10.
122. Cohen J.A., Mannarino A.P. Psychological symptoms in sexuelly abused girls. J. Child Abuse and Neglect, 1988; 12. — P. 571 -577.
123. CohnJ.H., Brust J., Di Serio F., Singer J. Effect of bromocriptine mesylate on induced hyperprolactinemia in established psychiatric outpatients undergoing neuroleptic treatment. Neuropsychobiology. 1987, 13: 173-179.
124. Cueva J.E., Overall J.E., Smoll A.M. Carbamazepine in aggressive children132. with conduct disorder: a double-blind and placebo-controlled study. // J. Am.
125. Acad. Child. Adolesc. Psychiatry. 1996; 35:480-490.
126. Cunningham Owens D.G. A Guide to the extrapyramidal side-effects of antipsychotic drugs. Cambridge University Press. 1999, p. 120.
127. Diagnostic and Statistical Manual of Mental Disoders: DSM-1V-4 th ed. American
128. Psychiatric Association. Washington, DC, 1994, Appendix B, pp.
760-761.
129. Dickson R.A., Glaser W.M.: Hyperprolactinemia and male sexual dysfunction (Itr). Journal of Clinical Psychiatry, 1999; 60-125.
130. Dura Jason. Expressive communicative ability, symptoms of mental illness and aggressive behavior // J. Clin. Psychol, 1997: 4; 307-318.
131. Elphick M. An open clinical trial of carbamazepine in treatment-resistant bipolar and schizoaffective psychoses // Brit. J. Psychiat. -1985.-Vol. 147, N8.-P. 198-200.
132. Endicott J., Cohen J., Nee J. et al. Hamilton Depression Rating Scale: extracted141. from regular and charge versions of the schedule for affective disorders and142. scizophrenia. Arch. Gen. Psychiatry. — 1981; 38. — P. 98-103.
133. Fawcett J. et al. A meta-analysis of eight randomized, double blind, controlled clinical trials of mirtazapine for the treatment ofpatients with major depression and symptoms of anxiety. J. Clin. Psychiatry, 1998; 59: 123-127.
134. Frenckel Von R. Impressions clinigues globales (Overall clinical impressions).
In: Guelfi J.D. et al, eds. Echelles devaluation en psychiatrie. — Paris: Fabre, 1992. — P. 93-97.
135. Garrison К.С., Garrison К.С. jr. Psychology of Adolescence, 7 th ed. Prentice-Hall, Englewood Cliffs/N.J. 1975.
136. Glaser К. Psychopathologie patterns in depressed adolescents. // Amer. J. Psychother.- 1981.- Vol. 35, N 3.- P. 368-382.
137. Glatzel J. Autochthone Asthenien Verlaufsfiguren jugendlicher Versagenzustande // Fortschr. Neurol.
138. Psychiatr. 1972. — Bd. 10, N 10. — S. 596-619.
139. Goldman H.H., Skodol Л.Е., Lave T.R. Revising Axis V for DSM-1V: A Review of Measures155. of Social Functioning.-Am J. Psychiatry, 1992; 149: 1148-1156.
140. Green WH. Child and adolescent Clinical Psychopharmacology. Ed 2. Baltimore, Md: Williams & Wilkins; 1995.
141. Green WH, Kowalik SC. Violence in Child and Adolescent Psyciathry // Psychiatric Annals. 1997; 27:11. — P. 745-751.
142. Goodwin F.K., Jamison K.R. Manic-depressive illness. // Oxford University Press. New York, Oxford, 1990. — 938 p.
143. Guerra NG, Huesmann LR, Tolan PH et al. Stressful events and individual beliefs as correlates of economic disadventage and aggression among urban children // J. Consult Clin Psychol. 1995; 63: 518-528.
144. Guy W. Clinical Global Impressions. In: ECDEV Manual, NIMH Rockville, Maryland:
145. US Dept. of Health and Human Services, 1976. P. 217-222.
146. Hamilton M.A Rating scale for depression. // J. Neurol. Neurosurg. Psychiatry. 1960. — Vol. 23. — P. 56-62.
147. Hellewell J.S.E., Kalali A.H., Langham S.J., McKellar J. Int. J. Psychiatry Clin. Pract., 1999; 3: 97-105.
148. Hibbard R.A., Hartman G. Behavioral problems in alleget sexuel abuse victims. J. Child Abuse and Neglect, 1992, 16. — P. 755-762.
149. Higley J.D., Suomi S.J., Linnoila M. Primates with low CNS serotonin functioning are inherently tolerant to the intoxicating effects of alcohol and more aggressive when intoxicated // Alcoholism, 1997: 3; 6A.
150. Houberg O., Fensbo C., Remvig J. et al. II Acta Psychiatr. Scand. -1993; 88: 395-402.
151. Jaspers К. Allgemiene Psychopathologie. 8 Aufl. — Berlin -Heidelberg — New-York: Springer-Verlag. — 1965. — 748 s.
152. Kasper S. Clinical efficacy of mirtazapine: a review of meta-analyses of pooled data. Int. Clin. Psychopharmacol., 1995; 10 (Suppl. 4): 2535.
153. Keck P.E. et al. Valproate and carbamazepine in the treatment of panic and posttraumatic stress disoders, withdrawal states and behavioral dyscontrol syndromes // J. Clin. Psychopharmacol. 1992. — Vol. 12 (Suppl. 1).-P. 36-41.
154. Keks N.A., Copolov D.L., Singh B.S. Abnormal prolactin response to haloperidol challenge in men with schizophrenia. // Am. J. Psychiatry. 1987; 144: 1335-1337.
155. Keller M.B., Lavori P.W. Double depression, major depression and dysthymia: distinct entities or different phases of single disorder? // Psychopharmacol. Bull. 1984. — Vol. 20. — P. 399-402.
156. Kellerman Al, Rivara FP, Rushforth NB et al.
Gun ownership as a risk factor for homicide in the houm // N. Engl. J. Med. 1993; 329: 108-109.180. (Kernberg О.) Кернберг О. Агрессия при расстройствах личности: пер. с англ. М., «Класс». — 1998. — 367 с.
157. Kishimoto A., Okuma Т. Antimanic and prophilactic effects of carbamazepine in affective disoders // Brit. J. Psychiat. 1983. — Vol. 143.-P. 327-331.
158. Kishimoto A. et al. Long-Term Prophylactic Effects of carbamazepine in affective disoders. 1 V-th World Congress of Biological Psychiatry. -1985. Philadelphia. — Sept. — P. 363.
159. Kielholz P. Depressive Zustande, Erlennung Bewertung, Behandlung. -Berlin, Stuttgart, Wien. 1972.
160. Kinon В. J., Lieberman J. A. Mechanisms of action of atypical antipsychotic drugs: a critical analysis. // Psychopharmacology. 1996; 124:2-34.
161. Kleinberg D.L., Davis J.M., De Coster R. et al.: Prolactin levels and adverse events in patients treated with risperidone. Journal of Clinical Psychopharmacology, 1999; 19: 57-61.
162. Kopala L.C., GoodK.P., Honer W.G. Extrapyramidal signs and clinical symptoms in first-episode schizophrenia: response to low-dose risperidone. J. Psychopharmacol., 1997; 17: 308-313.
163. Kovacs M, Akiskal H., Gatsonis C., Parrone P Childhood-onset dystimyc disorder // Arch. Gen. Psychiatry. 1994. — Vol. 51. — P. 365-374.
164. Krupp P., Barnes P. Clozapine-associated agranulocytosis: risk and aetiology. // Brit. J. of Psychiatry. 1992 (Suppl. 17). — Vol. 160: 3840.
165. Krevelen DA. van. Psychoses in adolescence // Modern perspectives in adolescent psychiatri. Ed. J.G. Howels. — Edinburgh. — 1971. — P. 381-401.
166. Kudo Y. Phase 111 study of quetiapine in schizophrenia-safety evaluation of long-term exposure. International. J. Neuropsychopharmacol. 2000, 3 (Suppl. 1), S. 149-150.
167. Kuperman S, Stewart M.A. Use of propranolol to decrease aggressive outbursts in younger patients // Psychosomatics. 1987; 28: 315-319.
168. Langbehn D.R. et al.
Distinct contributions of conduct and oppositional defiant symptoms to adult antisocial behavior. Evidence from an adoption Study. // Arch. Gen. Psychiatry. 1998; 55: 821-829.
169. Langen D. Probleme und Prognosen der Adoleszentkrise. In: Muller H. Adoleszentenmedizin. — Urban and Schwarzenberg. — Munchen. -1987.
170. Lekker B. et al. Carbamazepine versus Lithium in Mania: A Double-Blind Study // J. Clin. Psychiat. 1987. — Vol. 43. — N3. — P. 89-92.
171. Lee H.-S, Kim C-H., Song D-H., et al. Clozapine does not elevate serum prolactin levels in healthy men. Biological Psychiatry, 1995, 38, 762-764.
172. Lesse S. The masked depression syndrom-results of a seventeen-year stady. // Amer. J.
173. Psychother.- 1983.- Vol. 37, N 4.- P. 456-475.
174. Lewis DO, Shanok S, Pincus J, Glaser G. Violent juvenile delinquents: psychiatric, neurological, psychological and abuse factors // J. Am. Acad. Child Psychiatry. 1979; 18: 307-319.
175. Leysen J.E., Janssen P.
M., Megens A., Scholte A. Risperidone: a novel antipsychotic with balanced serotonin-dopamine antagonism, receptor occupancy profile, and pharmacologic activity. J. Clin. Psychiatry, 1994, 55 (Suppl. 5): 5-12.
176. Liebowitz M.R. Depression with anxiety and atypical depression // J. Clin. Psychiatry. 1993. — Vol. 54. — Suppl. 2. — P. 10-14.
177. Lorenz К On Agression // New York: Bantan Books; 1963.204. (Lorenz К.) Лоренц К. Агрессия: (Так называемое зло): пер. с нем. М., Прогресс: Универс. — 1994. — 271 с.
178. Marder SR., Meibach R.C. Risperidone in the treatment of schizophrenia. Amer. J. Psychiatry, 1994; 151: 825-835.
179. Markowitz J.C., Moran M.E., Kocsis J.H., Frances A.J. Prevalence and comorbidity of dysthymic disorder among psychiatric outpatients // J. Affect. Disord. 1992. — Vol. 24. — P. 63-71.
180. Marcelli D. Depression de 1 adolescent // Perspectives Psy, 1998. Vol 37,4.-P. 241-248.
181. Mattason A, Schalling D, Olweus D et al. Plasma testosterone, aggressive behavior and personality dimensions in young male delinquents // J. Am. Acad. Child Psychiatry. 1980; 18: 476-490.
182. Mc. Gorry P. Preventive strategies in early psychosis: verging on reality. // Brit. J. Psychiatry. 1998; 172: 7-13.
183. Mc.Manus, M., Brickman A, Alessi N, Grapentine W. Neurological dysfunctionin serious delinquents // J. Am. Acad. Child Psychiatry. -1985;4:481-486.
184. McManus D.Q., Arvanitis L.A., Kowalcyk B.B. Quetiapine, a novel antipsychotic: experience in elderly patients with psychotic disorders. The Seroquel Trial 48 Group. J. Clin. Psychiatry, 1999; 60(5): 292-298.
185. Meltzer H.Y., Goode D.J., Schyle P.M. et al. Effect of clozapine on human prolactin levels. // Am. J. Psychiatry. 1979, 136: 1550-1555.
186. Meltzer H.Y. Clinical studies on the mechanism of action of closapine: the dopamine-serotonin hypotheses of schizophrenia. -Psychopharmacology. 1989,99 (Suppl.): 18-27.
187. Meltzer H.Y. Dimensions of outcome with clozapine. // Brit. J. of Psychiatry. 1992; 160 (Suppl. 17): 46-53.
188. Meltzer H.Y., Cola P., Way L. et al. Cost effectiveness of clozapine in neuroleptic resistant schizophrenia. // Am. J. of Psychiatry. 1993, 150: 1630-1638.
189. Menninger K. Work as a Sublimation // Bulletin of the Menninger Clinic.- 1942; 6: 170-182.
190. Moller H.J. Amisulpride: a review of its efficacy in schizophrenia. // Acta Psych. Scand. 2000. — No 400. — Vol. 101 (Suppl.): 17-22.
191. Montgomery S.A., Reimitz P., Zivkov M. Mirtazapine vs amitriptyline in the long-term treatment of depression: a double-blind placebo-controlled study. Int. Clin. Psychopharmacol., 1998; 13: 63-73.
192. Nemeroff С., Loosen Р (ed.) Handbook of clinical psychoneuroendocrinology. New York: Guilford, 1987.
193. Olweus D., Mattsson A., Schalling D., Low H. Circulating testosterone levels and aggression in adolescent males: a casual analyssis // Psychosomatic Medicin. 1988; 50: 261-272.
194. Offer D. The Psychological World of the Teenager: A Studi of Normal Adolescent Boys // Basic Books, New York.
1969.
195. Pakaslachti L., Keltikangas-Jarvinen L. Social acceptance and the relationship aggressive problem-solving strategies and aggressive behaviour in 14-year-old adolescents. // Eur. J. Pers. 1996. — N4. — P. 249-261.
196. Peuskens J., De Hert M, Jones M. A meta-analysis of efficacy and safety of risperidone and olanzapine. // Intern. J. of Neuropsychopharmacology. 2000. — Vol.3, Suppl. 1, S 152.
197. Pliszka SR, Rogeness GA, Medrano MA. DBH, MHPG and MAO in children wich depressive, anxiety and conduct disorders: relationship to diagnosis and symptom ratings // Psychiatr. Res. 1987; 24: 35-44.
198. Popli A., Gupta S., Rang\ mi SR. Risperidone-induced galactorrhea associated with a prolactin elevation. Annals of Clinical Psychiatry, 1998; 10:31-33.
199. Post B. et al. Antidepressant effects of carbamazepine // Amer. J. Psychiat.- 1986. Vol. 143, N1. P. 29-34.
200. Potenza M.N., Holmes J.P., Kanes S.J. et al. Olanzapine treatment of children, adolescents and adults with pervasive developmental disorders: an open-label pilot stady. J. Clin. Psychopharmacol., 1999; 19(1): 37-44.
201. Praag H.M. van. Депрессия, тревожные расстройства, агрессия: попытки распутать гордиев узел. Медикография. — 1998. — Том 20. — N 2. — Вып. 57. — С. 27-34.
202. Praag H.M. van., взаимосвязь депрессии, агрессии и тревожных расстройств: биологическая гипотеза. // Медикография. 1994. -Вып. 56, Т. 16.-N1.-С. 9-15.
203. Raine A., et al. Earlessness, stimulation-seeking, and large body size at age 3 years as early predispositions to child hood aggression at age 11 years. // Arch. Gen. Psychiatry. 1998; 55: 745-751.
204. Ring B.J. et al. In vitro interaction of the antipsychotic agent olanzapine with human cytochromes P450, CYP2C9, CYP2D6 and CYP3A. // Brit. J. Of Clinical Pharmacology. 1996, 41 (3): 181-186.
205. Rivara F, Grossman D. Prevention of traumatic detths to children in the Unitid States: how far have we come and where do we need to go? // Pediatrics. 1996; 97: 791-797.
206. Rogeness GA, Hernandez JM, Macedo CA, Mitchell EL.
Biochemical differences in children with conduct disorder socialized and undersocializid // Am. J. Psychiatriy. 1982; 139: 307-311.
207. Rohrlich J. The Meanings of Aggresion // Psychiatric Annals. 1998; 28:5/May. — P. 246-249.
208. Rosebush P., Mazurek M. Neurologic side effects in neuroleptic-naive patients treatid with haloperidol or risperidone. // Neurology. 1999; 52: 782-785.
209. Schiamberg L. Some socio-cultural faktors in adolescent-parent conflict: a cross-cultural comparison of selected cultures // Adolescence. 1969; 15: 333- 360.
210. Scott S. Agressive behaviour in childhood // Brit. Med. J., 1998; 316; 202-6.
211. Shakoor B, Chalmers D. Co-victimization of the Africa-American children who witness violence and the theoretical implications of its effekts on their cognitive, emotional and behavioral development // J. Natl. Med. Assoc. 1989; 81: 93-98.
212. Sheard M.H., Marini J.L., Bridges C.I., Wagner E. The effect of lithium on impulsuve aggressive behavior in man.
// Am. J. Psychiatry. 1976; 133: 1409-1413.
213. Shenoy R.S., Ettigi P., Johnson C.H. Bromocriptine in the treatment of galactorhea caused by haloperidol: a case study. // J. of Clin. Psychopharmacology. 1983,3: 187-188.
214. Sherman C. Brief Group Therapy Can Help Angry Adolescents // Clinical Psychiatry News. Juli, 1998. — P. 30.
215. Shiwach R.S., Carmody T.J.: Prolactogenic effects of risperidone in male patients: a preliminary stady. Acta Psychiatrica Scandinavica, 1998; 98:81-83.
216. Siever LJ, Steinberg B, Trestman RL, Intrator J. Biological markers in personality disorders. In: Gorman J, Papp L, eds // Annual Review of Psychiatry. Vol. 13, Section 11. — Washington, DC: American Psychiatric Press; 1994: 253-290.
217. Simpson G.M., Angus J.W.S. Arating Scale for extrapyramidal side effects. Acta Psychiatr. Scand. 1970, Suppl. 212: 11-19.
218. Soyka M. Substance misuse, psychiatric disorder and violent and disturbed behavior // British Journal of Psychiatry, 2000; 176, 345-350.
219. Spitzer R.L., Kroenke K., Linzer M. et al. Health-related quality of life in primary care patients with mental disorders: results from the PRIME-MD 1000 Study // JAMA. 1995. — Vol. 274. — P. 1511 -1517.
220. Stip E., Lussier J. The effect of risperidone on cognition in patient wich schizophrenia. // Can. J. Psychiat. 1996. — Vol. 41 (Suppl.2). — P. 3540.
221. Thome H. Ansatze zu einer Theori der Reifezeit // Vita gumana. -1969.-213-237.
222. The Global Burden of Disease: a comprehensive assessment of mortality and disability from disease injuries and risk factors in 1990 and projected to 2020 / Eds. C. Murray, A. Lopez. Geneva, WHO, 1996.
223. Tollefson G.D. et al. Olanzapine verus haloperidol in the treatment of schizophrenia, schizoaffective and schizophreniform disorders: Result of an international collaborative trial. // Am. J. Psychiatry. 1997, 154:457-465.
224. Tramer M. Lehrbuch der allgemeine Kinderpsychiatrie: eischlisslich der allgemeinen Psychiatrie der Pubertat und Adolescenz.
Basel. -1949.
225. Vartiainen Н., Tiihonen G., Putkonen A. et al. Citalopram: a selective serotonin reuptake inhibitor in the treatment of agression in schizophrenia. Acta Psychiatr. Scand., 1995; 91; 348-351.
226. WeintraubL., GuelfiJ.D. Eurupean Psychiatry. 1998; 13:4: 173-180.
227. Weitbrecht H.J. Die chroniche Depression. // Wein. Zchr. Nervenklin. 1967. — Bd. 24, N4. — S. 265-272.
228. Wirshing W.C. Side effects of atypical Antipsychotics. // J. Clin. Psydhiatry (Academic Highligts). 1998; 59, 6: 324-325.
Жестокость порождает жестокость | mgzt.ru
Одна из особенностей современного общества — рост жестокого обращения с детьми. Социологические исследования последних лет показывают, что в России за год совершается до 2 млн побоев детей родителями. Насилие происходит всё более открыто, нагло и беззастенчиво, приобретая изощренные формы.
Одним из типов жестокого обращения с детьми является сексуальное насилие (Child Sexual Abuse). В мире ему подвергается в год до 150 млн девочек и свыше 70 млн мальчиков.
По официальным данным, на территории России в год регистрируется около 60 тыс. сексуальных преступлений в отношении детей и подростков.
Особую проблему представляет собой сексуальное насилие, совершаемое внутри семьи. Примерно 70% детей, подвергшихся «сексуальному злоупотреблению», испытывали развратные действия со стороны родственников и знакомых. 28% детей знают по себе о сексуальном принуждении со стороны родителей или опекунов.
Свыше 1,5 млн детей в мире вовлекаются в занятия проституцией и порнографией. Россия по этой позиции занимает второе место — наша страна производит 23% детской порнографии (США — 55%).
Статистические данные подтверждают тот факт, что подростки и молодые люди чаще, чем представители других возрастных групп, становятся подстрекателями к насильственным действиям. Среди лиц, совершающих изнасилование, максимум криминальной активности падает на 16-17 лет. Патологическая жестокость у детей растет в целом, агрессивное поведение в детстве зачастую (в 40-50% случаев) перерастает в антисоциальное поведение в юношеском и взрослом возрасте.
На это указывает и то, что грубое обращение подростков с родителями проявляется в форме массивного применения насилия, при этом, прежде всего, матери становятся жертвами сыновей, преимущественно подростков и молодых людей в возрасте от 13 до 24 лет. Между агрессивностью у детей и преступностью в более позднем возрасте существует тесная связь. Есть убедительные данные, что жестокое обращение с детьми имеет тенденцию к передаче из поколения в поколение, как эстафета. Некоторые исследователи указывают, что мальчики с подобным характером интеллектуально ниже, чем те, кто не испытывает агрессию на себе.
Конечно, девочки и женщины в 1,5-3 раза чаще подвергаются сексуальному насилию, чем мальчики и мужчины. Относительная беспомощность и растущая сексуальность делают их наиболее уязвимыми.
Многие исследователи среди причин насилия выделяют дисфункциональную семью как источник травматизации личности. У беспризорных детей в целом значительно выше риск стать жертвой физических и сексуальных издевательств.
Некоторые специалисты отмечают, что дети из внешне респектабельных семей с высоким достатком также подвержены разного рода насилию. Дело в том, что хотя образ жизни этих семей не вызывает беспокойства со стороны общественности, однако ценностные установки и поведение родителей в них резко расходятся с общечеловеческими моральными ценностями. Корни такого явления исследователи видят в психических расстройствах и безнаказанности взрослых.
Многие говорят о «комплексе жертвы», который начинает формироваться с раннего детства в семьях, где родители «практикуют» жестокое обращение.
Зачастую нравственное воспитание молодежи проходит на улицах, у экранов телевизоров, компьютеров. Практически в каждом анимационном фильме содержатся элементы унижения человека человеком, а в 60% персонажи курят табак и употребляют алкоголь. В мире видеоигр насилие присутствует в 64% игр для детей, а в играх для подростков в 98%. Под влиянием этих факторов и воспитывается рискованное сексуальное поведение.
ВОЗ (1998) предложила анализировать основные физические индикаторы сексуального насилия над детьми.
Неспецифические: жалобы на те или иные дисфункции; неспецифические инфекции генитальной или анальной области; рецидивирующие инфекции мечеполовой системы; травмы в области груди, ягодиц, нижней части живота, бедер; травмы гениталий или анальной области; посторонние предметы во влагалище, уретре, анусе; патологические растяжения влагалища, мочеиспускательного канала, прямой кишки.
Специфические: болезни, передающиеся половым путем; наличие спермы во влагалище, прямой кишке; беременность.
Судебно-медицинские эксперты и гинекологи расширяют спектр достоверных (специфических) признаков сексуального насилия и относят к ним также разрыв девственной плевы; покраснение и повреждение васкуляризации тканей, расположенных вокруг девственной плевы; повышение рыхлости задней спайки половых губ; растяжение и асимметрия девственной плевы, ее разрывы; перианальные ссадины, рубцы, трещины, круговая отечность заднего прохода.
Но достоверные признаки встречаются достаточно редко.
В результате физического насилия над женщиной или девушкой случаются такие тяжелые повреждения, как разрывы матки, селезенки и печени.
Лишь 10% жертв сексуального насилия не проявляют никаких нарушений поведения после нападения. Поведение 55% жертв изменено умеренно, а у 35% жертв наступает тяжелая дезадаптация. Спустя несколько месяцев 55% жертв ощущают длительные последствия травмы.
Пострадавшие от сексуального насилия испытывают реактивный (травматический) синдром изнасилованных, который проявляется нарушениями в психоэмоциональной и поведенческой сферах. По данным нашего исследования, среди психоэмоциональных нарушений наиболее часто встречаются: нервно-психическое напряжение, эмоциональная неустойчивость, депрессивное состояние, чувство вины, замкнутость, тревожность, низкая самооценка. Наиболее частые нарушения в поведенческой сфере: агрессивное поведение, употребление алкоголя, токсических наркотических веществ, курение, беспорядочные половые связи, трудности в межличностных отношениях.
Все перечисленные симптомы затрудняют адаптацию жертв в социальной среде.
Получены сведения, что подвергавшиеся насилию в 4-5 раз чаще обращаются за психиатрической помощью, а вероятность самоубийства среди жертв изнасилования в 9 раз выше. У женщин, перенесших сексуальное насилие в детстве, в дальнейшем в 2 раза чаще отмечались тяжелые аффективные расстройства. Имеются данные о формировании соматических расстройств и заболеваний (боли внизу живота, головные боли, тошнота, энурез, дерматиты, астма, желудочно-кишечные расстройства и т.д). По нашим данным, среди жалоб у несовершеннолетних девочек -жертв сексуального насилия спустя 1-2 года преобладают следующие: нарушение аппетита, сна, боли в животе, головные боли, двигательная расторможенность, расстройства мочеиспускания, аллергические реакции.
Пережившие насилие в детстве часто страдают от хронических болей, желудочно-кишечных нарушений, инфекционных и психических заболеваний, а также таких хронических состояний, как гипертония, диабет и астма. Нередко у жертв сексуального насилия отмечаются психогенные боли, что служит дополнительной причиной частых визитов к врачам с неопределенными жалобами или симптомами без признаков «физического недомогания».
Сексуальное насилие может способствовать нарушению формирования репродуктивной системы и психосексуального развития. По нашим данным, современные девочки-подростки добровольно рано вступают в половую жизнь, в среднем в возрасте 16 лет, а по причине сексуального насилия эта планка опускается до 13-14 лет.
К ближайшим гинекологическим последствиям сексуального насилия относят: повреждения гениталий, инфекции, передающиеся половым путем; беременность и аборт; инфекции мочевыводящих путей; вагинальное кровотечение. К отдаленным: дисфункция яичников, дисменорея, хронические тазовые боли, бесплодие.
На Западе первые формы организации помощи жертвам насилия в семье возникли уже в 7080-е годы. В России первый специализированный телефон доверия появился только в 1993 г. в Москве.
С 90-х годов в стране стали возникать различные центры по оказанию помощи детям и подросткам (центр «Сестры» — неправительственная благотворительная организация, государственный центр психолого-медико-социального сопровождения детей и подростков, подвергшихся жестокому обращению и насилию «ОЗОН» в Москве, «Кризисный центр помощи женщинам и детям» в Волгоградской области, «Центр по реабилитации детей и подростков» в Нижегородской области и многие другие). В настоящее время трудно оценить, как в действительности функционируют эти центры, какова философия, принципы работы, каков профессиональный состав сотрудников и т.п.
Во многих странах давно действуют специальные программы реабилитации пострадавших и профилактики насилия над детьми. В США, Канаде, Германии имеются центры-приюты для жертв насилия.
Врачи призваны сыграть особую роль в помощи детям, пережившим жестокое обращение. Для решения этой задачи им необходима соответствующая подготовка по профилактике и реабилитации (в рамках непрерывного медицинского образования).
Каждый врач, сталкивающийся с жертвами сексуального насилия, должен хорошо знать картину травматических изменений половых органов и прямой кишки и уметь отличать их от нормы, включать этот осмотр как обязательный компонент физи-кального обследования и непременно проводить его при наличии жалоб. Также необходим тщательный осмотр всего тела, особенно шеи и полости рта. Врач не должен забывать и об обследовании органов брюшной полости
у девочек, обращая особое внимание на признаки возможной беременности. При сборе анамнеза в беседе важно учитывать уровень развития ребенка. Желательно, чтобы пострадавших мальчика или девочку более старшего возраста осматривал врач того же пола. Маленьких девочек, которых не удается уговорить или успокоить, надо осматривать на коленях у родителей. Все полученные данные необходимо занести в медицинскую карту с подробным описанием травм, последние целесообразно сфотографировать, поскольку эти сведения могут стать основной уликой в суде. Стоит помнить, что опыт сексуального насилия чаще всего связан с сильным переживанием стыда, по этой причине жертвы скрывают информацию о случившейся с ними трагедии.
Любое необдуманное слово или действие врача, медсестры может усугубить состояние потерпевшего.
Подозревая, что ребенок подвергся или подвергается жестокому обращению, врач обязан незамедлительно поставить в известность о своих предположениях службу защиты детей; госпитализировать ребенка, подвергшегося жестокости и нуждающегося в защите на время первичного обследования; проинформировать родителей о диагнозе и сообщить правоохранительным службам о полученных ребенком травмах.
Медработники, принимающие участие в реабилитации жертвы, должны хорошо знать медицинские и правовые аспекты проблемы. При подозрении на сексуальное насилие в отношении ребенка врач обязан привлечь соответствующие службы и провести все необходимые исследования. Следует отметить, что докторам просто необходимо работать в тесном контакте с представителями смежных специальностей. Например, целесообразно привлечь к первичному осмотру ребенка -жертвы насилия психолога.
Огромная роль в профилактике сексуального насилия и других форм жестокого обращения с детьми отводится участковому педиатру, его главная задача — выявление семей из группы риска и мониторирование их на участке совместно с работниками службы социального обеспечения и милиции.
При этом все случаи жестокого обращения с детьми и сексуального насилия должны широко обсуждаться на врачебных конференциях. Дискуссий по поводу нарушений врачебной тайны в подобных ситуациях быть не может. В амбулаторно-поликлинических учреждениях надо создавать единую базу для регистрации всех случаев насилия.
Валерий ДОСКИН,
заведующий кафедрой
поликлинической
педиатрии,
доктор медицинских наук,
профессор.
Елена ДЕРИНОВА, аспирантка кафедры.
Российская медицинская академия последипломного образования.
Психотерапевт, преподаватель Альфред Щёголев. Статья
Злая дочь страха — жестокость
Говоря о «жестоком человеке», мы обыкновенно имеем в виду его безжалостность, бесчеловечность, беспощадность, свирепость, крайнюю суровость. В жестоком человеке всегда есть что-то нечеловеческое, резко отделяющее его от мира нормальных людей. Сама жестокость указывает на неспособность такого человека к полноценным человеческим взаимоотношениям, на гигантскую ущербность его личности, на крайнюю степень его эгоцентризма, которые превращают его в какое-то зоологическое существо.
Своей жестокостью человек как- будто прикрывает огромную прореху в своей личности, и чем больше эта дыра, тем к большей жестокости он способен.
Личностно полноценно развитый человек может быть суров, сдержан и неумолимо справедлив, может проявить определённую меру жёсткости, но жестокость отвратительна ему как проявление неполноценности, унижающей его. Взбесившейся тупостью назвал жестокость писатель А.Круглов, и он же хорошо отделил жестокость от жёсткости. «Жёсткость – говорит он – тот предел, в котором можно быть злым, оставаясь правым». О жестокости так не скажешь. Жестокость – это болезненное самоутверждение труса через насилие над другим. Жестокому хочется предстать перед людьми страшным до жути, и он знает, чего боятся люди, потому что сам боится того же.
Есть несомненная связь между жестокостью и страхом. В жестокости нередко можно проследить чрезмерную защиту от страха. Жестокости нет там, где нет уязвляющего и постоянно подавляемого в себе страха.
Для жестокого человека, видимо, нестерпима сама мысль о том, что он – трус, и он наглядно демонстрирует окружающим, да и самому себе, что в нём нет и тени слабости. Он весьма узколобо полагает себя при этом очень мужественным человеком, хотя лютая свирепость человекоподобного самца, которую он демонстрирует, никакого отношения к мужественности не имеет. Мужественная суровость никогда не опустится до подлой жестокости, на это способны лишь низкопробные натуры. Постоянное ощущение собственной неполноценности при неоправданно завышенных притязаниях заставляет такого индивида злобно навязывать свою волю другим во имя своего совершенно сумасшедшего самоутверждения. Ему кажется, что таким образом он обретёт их преклонение перед ним, ведь ничем другим он достичь этого не может.
Жестокость проявляется не только в нанесении каких-то физических страданий другому или другим, но в большей степени – и в этом вся сладость жестокости, – в причинении страданий душевных, моральных, в упоительном глумлении над человеческим достоинством.
К такой жестокости способна особая, бесоодержимая нелюдь, находящая неизъяснимое удовольствие в картине страданий другого человека, оказавшегося в полной зависимости от такой злобной гадины. Утончённо эстетствующему палачу доставляет бесконечное наслаждение длить неопределённо долгое время душевные и физические муки доставшейся ему жертвы. Сладострастие жестокости полностью заполоняет собою психику возбуждённого садиста, в моменты своего торжества он полностью забывает обо всём своём душевном уродстве, предаваясь головокружительному ощущению всевластного повелителя, который может безнаказанно вытворять над своей жертвой всё, что пожелает.
Особо утончённое удовольствие патентованному палачу доставляет игра в «кошки – мышки», которую он ведёт со своей жертвой. Здесь, быть может, как нигде он чувствует свою абсолютную власть над другим и жадно упивается этой властью. Его приятно тешит особая значимость его собственной персоны для попавшего в зависимость от него человека.
Он чувствует себя царём и богом над его судьбой и это позволяет ему, хотя бы на время, отвлечься от чувства собственной ничтожности, трусости и слабости, которое постоянно подспудно знобит его и в котором он ни за что на свете не признается. Истинной целью морального садиста является не уничтожение другого, нет, а именно мучительство, без осуществления которого он чувствует себя несостоявшимся. Это не тот палач, который убивает, а тот, который бесконечно долго и мучительно пытает, садистcки упиваясь своей властью над беззащитным перед ним человеком.
Душевное уродство мучителя, исключающее для него нормальные человеческие взаимоотношения, диктует ему самый примитивный способ компенсации своего душевного ущерба – быть жестокой угрозой для людей. Сознание того, что его все боятся, вселяет в этого нравственного урода самоуверенность в собственной состоятельности, он мнит себя сильной и твёрдой личностью – его умственные способности и нравственная недоразвитость с лёгкостью позволяют ему это делать.
Жестокость формируется в человеке не в одночасье. Всё начинается в раннем детстве. Ребёнок рождается на свет с двумя достаточно обозначенными влечениями, которые не сразу, но постепенно и всё более отчётливо проявляются в нём по мере его роста: стремлением к получению удовольствия и стремлением к известной разрушительности, деструктивности поведения. Совершенно очевидно, что если никак не влиять на проявление этой детской разрушительности, носящей, нередко, характер агрессивных разрядок, никак не противодействовать ей, то со временем ребёнок может проникнуться желанием получать удовольствие от своих агрессивных и всё более ужесточающихся выходок. Такая тенденция в раннем возрастном периоде развития с лёгкостью закрепляется, становится установочной для обретения последующего опыта, особенно опыта общения с людьми. Чтобы не бояться окружающих, ребёнок даёт ход своей истерической агрессивности, настаивая на своём и пугая их своим возбуждённым поведением.
Такой ребёнок, несмотря на его возраст, может стать сущим деспотом в семье, жестко навязывающим свои капризы и прихоти окружающим. Подобное поведение, становясь привычным, имеет все шансы закрепиться и приумножиться в последующей жизни.
Если никак не препятствовать агрессивному поведению ребёнка, более того, потакать ему, скажем, ранним приобщением к агрессивным компьютерным играм и прочему непотребству, то развитие жестокости в нём получает зелёный свет. Он не приучается к самоотслеживающему, социально нормативному поведению, всякое необходимое требование к нему воспринимается им как угроза, которую он страшится; он видит во всех тех, кто не потакает его прихотям, своих потенциальных недругов, по отношению к которым можно проявлять любую форму агрессивности, в том числе и самую жестокую.
Разумеется, ребёнок не рождается жестоким, от природы он получает лишь инстинкт самосохранения с известной, присущей этому инстинкту, долей агрессивности. Жестоким делает ребёнка соответствующее воспитание или, в иных случаях, отсутствие всякого воспитания, которое, между прочим, также является воспитанием, только наихудшим. В судьбе детской агрессивности велика роль отца, если, конечно, он есть (сейчас огромное число детей оказываются брошенными отцами), и если он личностно зрел для выполнения отцовской функции в семье, потому что только биологический отец, морально незрелый для отцовства, — это пустое место в семье.
Надо сказать, что мать и отец, любя своего ребёнка, оказывают на него разные воспитательные влияния: мать преображает его изначальное природное влечение к получению удовольствия в способность любить; отец своим влиянием ограничивает детское стремление к разрушению и агрессивности. Задача отцовского воспитания не только ограничить детскую агрессивность, но и научить ребёнка использовать её энергию в конструктивных целях, потому что полностью исключить агрессивность из жизни ребёнка, особенно мальчика, нельзя – она, в разумных пределах, необходима ему и для его самообороны, и для его самоутверждения в жизни. Задача отца – не допустить озлокачествления агрессивности, которое возникает в тех случаях, когда ребёнок начинает получать удовольствие от разрушения, от избиения, от жестокого обращения с другими детьми.
Для этого ребёнок должен почувствовать последствия своей агрессивности на самом себе, и отец должен обеспечить ему эту обратную связь. Строгое отцовское «нельзя» с угрозой в голосе, а в некоторых случаях и со шлепком по рукам, с заслуженным и неприятным наказанием может испортить ребёнку удовольствие от его агрессивно-разрушительной деятельности и даёт ему непосредственное ощущение предела дозволенного. Ребёнку необходимо сформировать чёткое представление о последствиях его агрессивных действий, потому что, не имея такого представления, он даёт волю своим агрессивным импульсам, не раздумывая о том, как они отражаются на других. Ему в некоторых случаях совершенно необходимо почувствовать боль, которую он наносит другому, для того, чтобы в последующем соизмерять степень своей агрессивности, в противном случае, он не будет знать меры своего агрессивного воздействия на другого. Только таким образом можно не допустить укоренения в душе ребёнка жестокости, ибо жестокость в полноте своего проявления – это безмерная, садистская, не знающая предела, доходящая до болезненного сладострастия агрессивность.
Если ей не положить предел в детстве, в возрасте до 7-ми лет, то она войдёт неотъемлемой зловещей чертой в формирующийся характер человека.
Детство во многом предопределяет судьбу человека, потому что в детстве закладываются базисные черты его нрава, его будущей личности. Можно сказать, что всё воспитание человека происходит в детстве, а в дальнейшем – это уже образование, обретение необходимых навыков, освоение профессии, самовоспитание, расширение социального опыта и т.д.. Совершенно очевидно, что раннее воспитание ребёнка неотделимо от семьи, от её состава, от моральной атмосферы, доминирующей в ней. Одним из причинных факторов возникновения жестокости является так называемое отвержение, т.е. отсутствие тёплых, живых, радушных эмоциональных контактов в семье, особенно со стороны матери по отношению к ребёнку. Такое отвержение в раннем детстве является вообще криминогенным фактором, т.е. формирование характера будущего преступника начинается задолго до совершения им какого-либо преступления, и начинается именно в раннем детстве.
Отсутствие в родительской семье необходимых ребёнку эмоциональных контактов – добрых, участливых, заботливых, ласковых, игровых – ведёт к тому, что ребёнок очень рано начинает постоянно ждать угрозы от окружающих. Не умея эмоционально сопереживать свою связь с другими, потому что он к этому не приучен, он начинает бояться их. Отчуждение от семьи в раннем детстве грозит в будущем отчуждением уже взрослого человека от общества. Такой настрой в отношении окружающих может принять у него форму стойкого дезадаптивного, агрессивно-жестокого поведения, особенно если в окружающем его мире он не видит ничего, кроме безразличия, неверности, взаимной вражды и жёсткой конкуренции на выживание. Весь мир пропитан для такого человека какой-то зловещей угрожаемостью, все люди кажутся ему недоброжелателями, тайно или явно враждебными ему, желающими причинить ему какой-то урон, зло, а потому насилие становится для него орудием установления власти над миром, способом выживания в нём. Множество жестокостей совершается тем, кто, не доверяя и боясь людей, упредительно нападает на них, потому что не ждёт от них ничего хорошего.
И когда он терзает, унижает, уничтожает другого, причиняя ему жуткие муки и страдания, он ощущает эту полноту своей власти, а кроме того, как ему кажется, он наконец-то повергает и побеждает своего врага. Именно жестокое самоутверждение – мотив многих преступлений, совершаемых людьми с обкраденным детством. И чем больше таких детей в нашей жизни, тем более зловещую мину закладывает общество под своё будущее существование.
Жестокость может быть злобной реакцией чрезмерно претенциозного человека на его непризнанность среди людей. Он мнит себя, чуть ли не «звездой первой величины», считает, что все должны преклоняться перед ним и бурно рукоплескать ему, а его никто не признаёт, более того, считает ничтожеством. Уязвлённая этим «звезда» такое простить не может! Чем больше претензий и гордыни в человеке, тем больше у него презрения и злобного своеволия по отношению к тем людям, которые не признают, тем более, мешают ему в достижении заветных целей. Злобная месть за это становится способом сведения счётов у тщеславного, амбициозного, жадного, тупо своенравного и нравственно неполноценного индивидуума.
Это не совсем природная агрессивность. Агрессивность животного, скажем хищника, ограничивается его прожорливостью, она соответствует его природе, являясь условием его выживания. Животное не стремится быть больше, чем оно есть, оно самодостаточно и не имеет фантастических притязаний в отношении себя. А вот амбициозный человек может вообразить себя, кем угодно, выдумать себе свой, никак не соответствующий ему, образ, поставить перед собой, как носителем этого образа, совершенно несбыточные цели, а потом страдать от того, что он их не достиг и злобно винить в этом окружающих. Он, как правило, хочет быть сильным в том, в чём подспудно чувствует свою слабость и уязвимость. Бездарный жаждет чувствовать себя чуть ли не гением; умственно ограниченный – «властителем дум»; малорослый – несокрушимым гигантом; некрасивый – писаным красавцем и т.д. Желание человека быть больше того, кем он является в действительности, делает его меньше того, кем он желает показаться. Его необоснованные притязания могут не только раздражать окружающих, но и делать его всеобщим посмешищем, что ещё больше обостряет его недобрые и изначально недоверчивые отношения к людям.
Человек самодостаточен, т.е. лишён необоснованных притязаний, когда личностно развит, когда имеет нравственные критерии самооценки и оценки происходящего с ним и вокруг него. Он не агрессивен, тем более, не жесток. Сильный духом и телом всегда добр и великодушен.
Человек, совершающий жестокое насилие над другим, достоин презрения, он не совсем человек, он – нелюдь. Живое нравственное чувство отказывает такой человекоподобной особи в праве на жизнь среди людей. Защищать его «права человека» могут только те «гуманисты», которые в глубине души близки ему, хотя внешне пытаются позиционировать себя как принципиальных защитников «цивилизованных законов». Вынося свирепому извергу и убийце смягчённый приговор, они как-будто проявляют снисхождение к самим себе, ведь ничто человеческое и им не чуждо. Какой бы зловещей не была жестокость, она всегда найдёт в их «гуманных» душах частицу оправдания.
«Зверским убийством трёх человек закончилось ночное застолье компании подростков. Один обезумевший от спиртного юнец зарезал уличённую в измене подружку, её любовника и свидетеля кровавых разборок. Перед тем как убить изменницу, садист распорол ей рот и влагалище ножом, а затем изнасиловал!… Несмотря на юный возраст (17 лет), А. уже был судим за убийство, страдал алкоголизмом, по поводу чего состоял на учёте в психодиспансере. В первый раз малолетнего душегуба пожалели и освободили от наказания по амнистии, но вскоре гуманистам пришлось раскаяться в своей доброте… В ту ночь А. пьянствовал в компании сверстников (двух девушек и двух парней) в квартире одного из них. Вернувшись из магазина, куда он бегал за водкой, А. застал свою подружку в объятиях хозяина дома. Дикая ревность затмила рассудок обманутого влюблённого. Он схватил нож и с нечеловеческой силой начал вонзать его в тело противника… На изуродованном теле жертвы позднее обнаружат 234 раны! Расправившись с обидчиком, ревнивец принялся за предательницу подружку. Садист ударил её пивной кружкой по голове и приказал раздеться.
Слёзы девушки, клятвы в любви и мольбы о пощаде не трогали изверга. С чудовищным хладнокровием поддонок вонзил нож во влагалище со словами: «Чтоб не спала со всеми». Потом распорол ей лезвием рот, цинично пошутив при этом: «Чтоб всегда улыбалась». Мучения девушки закончились только после 60-ти ударов ножом.
Потеряв интерес к бездыханному телу подруги, подонок переключил внимание на оставшихся в живых друзей. Шокированные увиденным юноша и девушка беспрекословно, по первому требованию душегуба сняли с себя одежду и занялись сексом. Но «постельная сцена» быстро наскучила извращенцу. А. приставил заточку к шее приятеля и повёл его в ванную, где размозжил ему голову молотком. Утомившись, убийца вернулся в комнату, устало пырнул ножом единственно уцелевшую подружку и лёг спать… («Московский комсомолец» №33, 2002г.)
Интересно, чем закончился суд над кровавым убийцей в наше «либерально-человеколюбивое» время? Догадались? Правильно: « От суровой кары преступника спасла его молодость.
Суд счёл, что юный возраст подсудимого (он, ведь, так молод, ему же ещё жить и жить!), его чистосердечное признание (признание, надо полагать, сделанное им от его чистейшего сердца), а также его алкоголизм (надо пожалеть бедняжку, он жертва свободной продажи алкоголя!), служит поводом для смягчения наказания. А. был приговорён к 8-ми годам лишения свободы и принудительному лечению от алкоголизма». Могли бы ещё на память о гуманном приговоре подарить ему томик любовной поэзии для самовоспитания и расширения кругозора, чтобы уразумел он, наконец, какой должна быть настоящая любовь, а не размахивал бы ножом для выяснения отношений с возлюбленными! Так что уже скоро, в 2010-м году, это чудовище, спасённое от суровой кары «гуманистами» и бесплатно подлеченное от алкоголизма, вновь окажется на свободе и сможет резать, кого захочет и как пожелает. Вас это шокирует? Вы негодуете? Но, вы же цивилизованные люди, живущие в «демократической стране», и где же ваша толерантность и милосердие?
Давно известно: всякая идея, даже самая светлая, доведённая до абсурда в фанатичных и ограниченных мозгах, превращается в свою противоположность.
История знает такие примеры. Именем Христовым освящались все мерзости инквизиции. Во имя «свободы, равенства и братства» под нож гильотины укладывали даже семилетних детей. Гуманизм, дурно понятый зашоренными умами и проповедуемый в качестве «священной коровы демократии», превращаясь в идеологический императив, навязываемый обществу, становится пособником мракобесия и безграничного цинизма. Такое «гуманистическое милосердие» в отношении всякого рода нелюди, занимаясь подлой подменой нравственных понятий, развращает нравы, подрывает святую идею справедливости и ответственности за свои поступки и, как ничто другое, морально разлагает общество. Такие «гуманисты» даже более опасны для общества, чем те, в отношении которых они упражняются в своём лицемерном демонстративном «гуманистическом» словоблудии. Видно, как говорится, невооружённым глазом – они больше пекутся о судьбах явных преступников, чем о несчастных жертвах их преступлений, опрокидывая, тем самым, в сознании людей всякую надежду на законное торжество справедливости.
Их деятельность ведёт к тому, что в сознании людей, особенно молодых, размываются все представления о должном и недолжном, законном и незаконном, допустимом и недопустимом. Оценка преступления становится условной, а потому и преступление становится допустимым, ведь преступник знает, что какое бы зловещее и чудовищное преступление он ни совершил, жизнь ему всё равно будет гарантирована, а это избавляет его от самого большого страха в жизни – природного страха перед смертью, присущего всем живущим. Отношение к матёрым преступникам как к душевно больным, которых надо лечить, а не сурово наказывать, заставляет задуматься о душевном здоровье самих пропагандистов такого отношения.
Есть немало людей, которые, не отличаясь какой-то явной жестокостью в жизни, тем не менее, буквально упиваются демонстрацией на телеэкранах или в жизни жестоких сцен насилия, кровавых разборок, убийств, «боёв без правил» и проч. Можно утверждать, что такая потребность в созерцании сцен откровенного садизма, щекочущих нервы, существовал среди людей всегда.
В былые времена, как мы знаем из истории, огромные массы народа стекались на площади городов, где регулярно совершались мучительные смертные казни, и надо думать, что потребность в созерцании этих кровавых зрелищ у присутствовавших удовлетвлетворялась не только чувством справедливости в отношении казнимых преступников, но имела и другие, скрытые мотивы. Как известно, в средневековой Европе в домах, окружавших площадь, на которой производилась казнь с обязательными в то время предварительными истязающими пытками, многие богатые горожане снимали помещения с окнами на эту площадь, и во время истязания казнимых предавались сексуальным утехам со своими любовницами или проститутками. Видимо, в этом был особый изыск, непонятный простым смертным, как был особый изыск и в способах смертной казни. Гуманная Европа в этом отношении была куда изобретательнее и изощрённее лапотной России.
В 1584 г. убийцу Вильгельма Оранского казнили восемнадцать дней: «В первый день его привели на площадь, где стоял котёл с кипящей водой, и опустили туда руку, которой он нанёс смертельный удар.
На следующий день ему отрезали руку, та упала к его ногам, и его заставляли без конца подбрасывать её над эшафотом. На третий день взялись раскалёнными щипцами за его грудь и плечи. На четвёртый день с теми же щипцами перешли к его спине и ягодицам, и так этого человека пытали восемнадцать дней кряду, а в последний день колесовали и сжимали в тисках. Спустя шесть часов он всё ещё просил воды, но ему было отказано. И наконец, Королевскому судье было приказано довершить дело удушением, дабы душа его не отчаялась». (Мишель Фуко «Пылающий разум», М. 2006, стр.173)
Более всего умиляет в этом отрывке забота о душе несчастного, которая могла отчаяться, – как великодушно, как гуманно! Жестокость, надевшая на себя маску «милосердия», — есть ли на свете что-нибудь более омерзительное?
Можно быть абсолютно уверенным в том, что все эти 18 дней площадь, на которой происходило это кровавое действо, не оставалась пустой – любители острых ощущений могли насытиться им всласть.
А вот ещё два небольших отрывка из той же книги, характеризующие европейские нравы уже ХVIII столетия.
«Приговорённую к смерти графиню де Периньон вместе с двумя её дочерьми поджарили на площади Дофин, после чего там же сожгли заживо шестерых священников, отказавшихся есть жареное мясо несчастной» (Это из истории Великой Революции во Франции. Огромные толпы парижан с живым интересом и воодушевлением созерцали подобные бесчисленные зрелища революционных лет).
«На эшафоте палач огромным ножом перерезал преступнику горло, оттуда вырывалась кровь, и начинался страшный спектакль; палач разрубал щипцами сухожилия, а затем вскрывал тело и вынимал сердце, печень, селезёнку, лёгкие, которые, в свою очередь, подвешивал на железные крючья, снова разрезал, делил на части и опять подвешивал куски на крючья, так же, как это делается с тушей животного. И кто мог смотреть на это, смотрел».
Это уже не наказание за преступление, наказание служит здесь лишь поводом для начала безумной кроваво-садистской вакханалии! Но даже и здесь находились те, «кто мог смотреть на это».
Кто эти люди? Что даёт им лицезрение подобных ужасов?
Частичный ответ на эти вопросы можно найти у американского психоаналитика Эриха Фромма. Он говорит о том, что основу подобной психопатологии, особенно в современной жизни, представляет хроническая скука. Когда человек душевно пуст, он начинает искать каких-то будоражащих его впечатлений, чтобы ими разнообразить свою унылую, серую, бессмысленную жизнь. Какими-то способностями, тем более талантами, он не блещет, привычные бытовые ощущения ему приелись, наскучили, вот и появляется желание чего-то необычного, из ряда вон выходящего, чего-то такого, что всецело завораживало бы взгляд, т.е. нечто экстремальное, из ряда вон выходящее. Сцена леденящей душу жестокости становится для него особо востребованной. Здесь от душевно опустошённого и умственно уплощённого индивида не требуется никаких усилий ума для того, чтобы что-то понимать, а будоражащие впечатления от происходящего на его глазах зверства более чем острые и активно теребят его вялое воображение.
Такие человеческие особи существовали всегда, в любом обществе, и наше время здесь не исключение. Это о них сказал Ф.Ницше: «Есть много жестоких людей, которые лишь чересчур трусливы для явной жестокости».
В современном технотронном обществе, говорит Э.Фромм, в котором властвует машина, человек невольно становится придатком этой машины, ведёт по существу механистический образ жизни, в котором живая душа оказывается не востребованной. В технотронном (и к тому же потребительском) обществе человек скучен душой, он живёт техническими игрушками и забавами, на какое-то время привлекающими его внимание, а храмом своей души почитает магазин с плотно набитыми всяким товаром полками. Он довольно быстро пресыщается и этим, а в душе ничего нет, в душе пустота, безразличие ко всему на свете, тоска – вот и является эта скука опустошённой души, жаждущей хоть каких-то впечатлений. Можно сказать, что сегодня одна из главных целей обезличенного потребительством человека состоит в том, чтобы убежать от собственной скуки.
И особенно опасным следствием этой скуки выступают насилие и деструктивность. Чаще всего это проявляется в пассивной форме: человеку нравится узнавать о преступлениях, катастрофах, смаковать тяжёлые несчастья, смотреть жестокие кровавые сцены, которые не только в разных вариантах в изобилии показываются по ТВ, но и нередко случаются в непосредственном окружении. Многие потому с таким нетерпением воспринимают подобную информацию, что она сразу же вызывает волнение и таким образом избавляет от скуки. Но от пассивного удовольствия по поводу жестоких сцен насилия всего лишь шаг к многочисленным формам активного возбуждения, которое достигается ценой садистского и деструктивного поведения. Такое поведение к тому же разряжает внутреннюю тревожность и напряжённость, снимает, хотя бы на время, ощущение подавляющего страха, которым всегда наполнен примитив.
Пропаганда насилия, активно проводимая в «демократических» СМИ, предлагает широкий выбор образцов такого поведения, которые каждый при желании может примерить на себя.
Прохожу как-то мимо плавательного бассейна на ул. Королёва и вижу как трое подростков (лет 11 – 13-ти) играют,… во что бы вы думали? В расстрел! Один из них – «жертва» – стоит у стены и обращён затылком к своим «палачам», а они с расстояния в 10 – 15 шагов со всей силой бьют по очереди ногами по мячу, стараясь прицельно ударить им со всего маху в затылок «жертве»! Подхожу к ним, спрашиваю: «Вы понимаете, что вы делаете? Это же неминуемое тяжёлое сотрясение мозга!» А мне в ответ: «Мы играем в «бои без правил». Вы чего, телевизор, что ли, не смотрите. У нас сейчас все пацаны так играют!»
Комментарии здесь, я думаю, излишни. То, что «демократическое» телевидение неуклонно и целенаправленно занимается моральным разложением народа, уже ни для кого не секрет! Фильмы со сценами насилия, убийств, издевательств, мордобоя стали неотъемлемой принадлежностью наших телевизионных экранов. Основными потребителями этой низкосортной продукции являются дети и подростки, с их неокрепшей психикой и шаткими моральными установками.
Чему учит их вся эта видеопродукция? Понятно чему – быть не человеком, а каким-то взбешённым хищным зверем, сверхмускулистым полуидиотом, навешивающим удары направо и налево, а то и вовсе подлой скотиной. Они в этих фильмах знакомятся во всех подробностях с самыми изощрёнными способами издевательств и убийств, на которые способны всякого рода мразь. И, конечно же, для этой зелёной молодёжи с её ограниченным опытом жизни все эти фильмы, обильно демонстрируемые на телеэкране, интереснее, любопытнее, привлекательнее, чем всё прочее вокруг неё. Всё это ведёт к тому, что психика молодых людей очень рано заполоняется и пропитывается смрадом и мерзостью мира ублюдков и отморозков, и является сатанинский соблазн последовать их примеру. Если же у молодого человека имеется скрытая, а то и явная психопатология, а это не такая большая редкость в нынешней России (по данным 12-го Психиатрического конгресса, проводившегося в конце 90-х годов, 70 – 80 % российских школьников страдают теми или иными нервно-психическими расстройствами), то все эти жестокие фильмы с лёгкостью индуцируют у него дикие выходки и разрядку агрессии, потому что привлекательный для него образ вседозволенности и упоительного разрушения постоянно маячит в его болезненно взвинченном воображении.
Нужно ли удивляться диким нравам, царящим в подростково-молодёжных «тусовках», или «дедовщине» в армии, или распаду семей, когда за «воспитание» молодёжи взялись деятели «демократических» СМИ? Ведь нужно быть клиническим дебилом, чтобы не понимать, каким образом широкая пропаганда аморализма формирует нравы подрастающего поколения? Разрушение общества начинается с саморазрушения личности в человеке и этому саморазрушению, как ни что другое, способствует раннее воспитание вседозволенности и жестокости в молодых людях.
«Сохранение народа» — идея, которую вдруг, с чьей- то подсказки, начали прилюдно мусолить наши управленцы, — предполагает не только сохранение его численности, но, прежде всего, сохранение его нравственности, его духа. Возникает только весьма резонный вопрос: возможно ли при таком откровенно плёвом отношении к народу, к его нуждам со стороны властьимущих сохранить в народе и его нравственность, и его численность?
Проявляется жестокостью и тяжёлый психопатический характер человека. Такой характер, как правило, связывают с психическим нездоровьем, но значительную роль играют здесь и личностные качества индивидуума. С трудом, но такой человек, всё же, может так или иначе отслеживать своё поведение, контролировать собственные поступки, но, как правило, не желает. Особенно трудны для общения люди жёстко авторитарного типа. Их отличает склонность к постоянно накипающему тоскливо-раздражённому настроению, которое ищет разрядки и может легко разряжаться в эмоциональных взрывах, вспышках ярости, жестоком рукоприкладстве, после чего они всё равно долго не могут успокоиться. Повод для гнева может быть небольшим и даже не связанным с ущемлением интересов такого человека, но гнев его может оказаться при этом несоразмерно ошеломляющим. Больше всего раздражает авторитарного человека то, что темп окружающей жизни и объективное развитие событий не находятся под его контролем. Он не может правильно понять, тем более, правильно оценить происходящее, но страстно желает всем заправлять, руководить, командовать, а его обходят, его не признают, ему не доверяют, и это делает его тяжело подозрительным, недоверчивым, настороженным в отношении окружающих, жестоко мстительным.
Такие люди склонны очень высоко ценить себя, полагать себя компетентными в том, в чём им явно не хватает знаний, умения и опыта, и если уверовал такой человек в собственную «компетентность» или «непогрешимость», или «гениальность», или «новаторство» и т.д., то горе тому, кто посмеет не разделить с ним этого убеждения – он становится в глазах этого психопата «опасным врагом», в отношении которого можно строить жестокие планы мести. Он не знает и не хочет знать никакого соревнования или конкуренции и признаёт только свою монополию. Контроль или требование придерживаться установленных порядков приводит его в ярость. Он не испытывает чувства стыда, если его, например, уличили во лжи, напротив, он будет считать себя униженным теми, кто уличил его, и будет вскидываться на них, вынашивая для них планы мщения. У людей такого типа нет потребности в общении, они рассматривают других людей лишь как средство достижения своей ранее поставленной цели. Отличительная их особенность: льстивость и угодничество по отношению к начальству и хамство и презрение по отношению к подчинённым.
Своей конфликтности, неуживчивости они, как правило, не замечают, в самооценке крайне снисходительны к себе, а свои выходки, нередко жестокие, считают обоснованными и оправдывают плохим к ним отношением со стороны других людей. Они считают себя прирождёнными лидерами, а потому беспредельно властолюбивы, лезут во власть всеми правдами и неправдами, а заполучив власть, начинают активно использовать её возможности исключительно в своих шкурных интересах. Они не переносят неподчинения себе и бурно восстают против ущемления даже ничтожной доли своих интересов. За критику в свой адрес они отвечают только одним – злобной местью. К руководству людьми их нельзя подпускать на пушечный выстрел, но именно они чаще всего в этом руководстве и оказываются. Здесь их патологическая злобность, неуживчивость, буйство честолюбия получает статус «железной руки», жёстко повелевающей послушным им «стадом» подчинённых. «Нет зверя свирепее человека, совмещающего в себе дурные страсти и власть» (Плутарх).
СМИ и жестокость — ОБЛАСТНАЯ КЛИНИЧЕСКАЯ ПСИХИАТРИЧЕСКАЯ БОЛЬНИЦА
Насилие в средствах массовой информации – это тема сегодняшней конференции.
Мы ежедневно можем наблюдать убийства, нападения, драки, разрушения на экране нашего телевизора. Дети сталкиваются с этими воплощениями ужаса уже в самом раннем возрасте. Агрессивные импульсы распространяют и различные компьютерные игры. Вопрос о влиянии средств массовой информации – тема сегодняшней встречи.
За последнее десятилетие накапливаются данные, свидетельствующие о все более деструктивном влиянии многих средств массовой информации (СМИ) на психическое здоровье населения. И в первую очередь от этого страдают дети. Одним из важнейших социальных звеньев формирования агрессии у детей и подростков является влияние средств массовой информации. Существует необходимость противодействия СМИ и прежде всего телевидению, воспитывающих культ силы, агрессивность, нравственную вседозволенность, растлевающих детские души, следствием чего является искаженное формирование личности, девиантные и делинквентные формы поведения детей и подростков. Частым показом проявлений насилия и жестокости СМИ способствуют формированию криминальной субкультуры, отрицательно влияющей на личность подростков и молодежи.
Опасным для психического здоровья телезрителей экспертами были признаны: подчеркивание негативных аспектов реальности, демонстрация социально-патологических форм поведения, эксплуатация шоковых, эмоционально воздействующих подробностей криминальных событий (показ тяжких телесных повреждений, деталей трупа и т.п.). Эксперты пришли к заключению, что отрицательным последствием такого рода передач могут быть депрессивные расстройства или очерствление, притупление эмоциональных и нравственных качеств личности.
В связи с вопросом о влиянии СМИ на психику детей можно сказать, что определяющим в данном случае является характер реакции детей на сцены насилия, оказываемое ими впечатление и возникающие в связи с этим психологические процессы. Многие исследования телевидения указывают на опасность стандартизации личности, которую несет телеэкран, предлагая не самые лучшие образы для подражания. Есть и такие передачи, в которых кроме ужасного лексикона и развязного поведения там и посмотреть – то не на что.
А что видят дети? Они видят эту грязь, слышат, как подставные зрители подсмеиваются и шутят по той или иной ситуации. Они впитывают всю эту информацию и думают, что это абсолютно нормально. Постоянное наблюдение сцен насилия способствует постепенной утрате эмоциональной восприимчивости к жестокости и к признакам чужой боли. Наблюдатель привыкает к насилию и его последствиям.
Фильмы ужасов и сообщения о катастрофах в СМИ являются источником образов и фантазий, в которых главенствующая роль отводится применению насилия, источниками, черпают из которых главным образом дети. Фильмы ужасов и компьютерные игры предъявляют новые требования к родителям и учителям в плане воспитания детей. Так же, как раньше при обучении детей правилам поведения на улицы, нам нужно научить детей ответственному обращению с этими играми и СМИ. Предание этих игр и фильмов ужасов анафеме грозит потерей контроля над этим миром переживаний и опыта ребенка.
Поэтому наша задача не только провести параллель между демонстрируемыми СМИ сценами агрессии и ростом детской жестокости, но и определить способы контроля и снижения детской агрессии, повысить уровень осведомленности несовершеннолетних детей, их родителей , педагогов, воспитателей о характере и видах современных информационных угроз, представляющих опасность для здоровья и развития детей, вреде, причиняемом современными средствами массовой коммуникации здоровью и развитию детей, и существующих способах его предупреждения.
Министерство здравоохранения
Алкоголь нередко пытаются использовать в качестве средства для снятия стресса, тревоги, для борьбы со своими страхами и как тонизирующее средство при сильной усталости.
Спиртное
в таких случаях помогает только временно, зато способно привести
к патологическому опьянению. Так называют изменение
сознания, в ходе которого человек теряет связь с реальностью.
В этом состоянии он готов совершать не только безобидные нелепые
вещи, но и жестокие преступления.
Почему возникает патологическое опьянение?
Для развития патологического опьянения не обязательно употребление больших доз алкоголя, вызывающих тяжелую интоксикацию. Это расстройство иногда возникает даже при приеме незначительного количества спиртного.
Говорят,
алкоголь помогает уснуть, лечит простуду и грипп и даже борется
с повышенным давлением.
Эти и другие мифы об алкоголе давно пора
развенчать.
Патологическое опьянение возникает даже у совершенно здоровых людей при сочетании ряда определенных факторов с употреблением алкоголя.
– Физиологические факторы: переутомление, длительная вынужденная бессонница, физическое истощение.
– Эмоциональные факторы: тревога, хронический стресс, страх, волнение.
Также
это состояние может развиться, если человек перенес различные заболевания
нервной системы или черепно-мозговые травмы, последствия которых либо
незначительно выражены и потому незаметны, либо самому человеку о них
не известно: например, он не обращался к врачу после травмы
головы.
Спусковой крючок – алкоголь
Провоцирующим
фактором для патологического опьянения всегда становится алкоголь. Причем
невозможно предсказать, при каких условиях его прием вызовет такое
состояние.
Нужно
понимать, что это не форма опьянения, а психическое расстройство,
вызванное действием алкоголя. Патологическое опьянение может наступить
у любого человека, принявшего любую, сколь угодно малую дозу
алкоголя.
Как протекает патологическое опьянение?
После приема небольшой дозы алкоголя внезапно возникает резкое возбуждение, которое сопровождается тревогой и страхом. Человек перестает воспринимать окружающую действительность адекватно, она кажется ему враждебной и угрожающей. Он реагирует на все внешние раздражители агрессивно, пытаясь защитить себя от потенциальной опасности.
Внешне человек может
не напоминать пьяного: не проявлять нарушения координации
движений, характерную мимику и искажение речи. Поскольку человек мобилизует все
системы организма «для выживания», силы быстро подходят к концу, и этап
возбуждения резко сменяется сном. После пробуждения испытавший патологическое
опьянение не может
вспомнить ничего из
происходившего в период патологического опьянения.
Либо его воспоминания
отрывочны и несвязны.
У патологического опьянения есть две формы:
Параноидная форма характеризуется появлением бреда, потерей контакта с реальной действительностью, страхами, гневом, повышенной активностью и совершением неосознанных действий.
Люди с этой формой патологического опьянения способны совершать сложные действия, контактировать с окружающими и даже производить впечатление вполне адекватных.
Важно: их поведение построено на восприятии собственных галлюцинаций, поэтому может носить парадоксальных характер.
Человек
с элептоморфной
формой патологического
опьянения сначала может быть молчалив и погружен в себя. Затем
он приходит в возбуждение и ярость и способен проявить агрессию и
окружающим. Чаще всего немотивированную и бесцельную.
Чем опасно патологическое опьяниение?
В такие
моменты человек не в состоянии оценить собственные действия и может стать опасен для
окружающих.
Он не узнает даже близких людей и способен применить
к ним насилие.
Большая часть жестоких и необъяснимых преступлений, совершенных под действием алкоголя, вызвана именно патологическим опьянением.
Кроме
того, человек может нанести себе тяжелые
увечья или
сам стать объектом насилия
или убийства. Фаза сна также может наступить в любом месте и
в любое время и стать причиной гибели или травмы.
Самое важное
Жертвой патологического опьянения может стать любой человек, принявший алкоголь.
Находясь в состоянии патологического опьянения, человек опасен для себя и окружающих, поскольку не осознает, что на самом деле происходит вокруг него.
Если
вы подозреваете, что у вашего близкого патологическое опьянение –
немедленно вызывайте бригаду скорой помощи и не пытайтесь «лечить» его самостоятельно
– это очень опасно.
По материалам сайта http://www.takzdorovo.ru/.
Жестокость рабочего требования Трампа по программе Medicaid
Президент Трамп не может отменить Obamacare, но он все еще может найти способы причинить вред бедным и больным. Фото: Черисс Мэй / NurPhoto через Getty Images
Оказавшись совершенно неспособным решить реальные проблемы в американской системе здравоохранения, администрация Трампа намеревается решать вымышленные: американцев, которых соблазняет ленивый доступ к медицинскому обслуживанию.Администрация издает инструкции штатам, позволяющие им отказывать в программе Medicaid людям, у которых нет работы. Целью этой инициативы является «создание стимулов для участников программы Medicaid к участию в работе и деятельности по вовлечению общества».
Несколько фактов помогают понять, чего хочет добиться администрация Трампа. Число трудоспособных американцев трудоспособного возраста, которые получают Medicaid и которые могли бы получить работу, но предпочли не делать этого, чрезвычайно мало.Введение требований к работе, которые влекут за собой какой-то тест для определения того, работает ли получатель или ищет работу в качестве условия зачисления, обходится дорого. Это создает больше бюрократических препятствий, отвлекая средства (общий размер которых не увеличивается) от покрытия и создает «отказы в регистрации и задержки или [увеличивающие] перерывы в покрытии, которые, в свою очередь, ставят под угрозу здоровье людей, нуждающихся в медицинской помощи».
Любой, кто имел дело со страхованием, знает, насколько изнуряющие проблемы могут привести к перерывам в лечении.
Представьте, что ваш страховой план должен был выполнять роль социального работника, следя за тем, чтобы каждый клиент не расслаблялся.
Против этих расходов есть очень незначительное преимущество защиты налогоплательщиков от бедствий ленивых получателей Medicaid. Это тоже крошечный. Исследование эффектов расширения Medicaid в рамках Obamacare не выявило «значительного отрицательного воздействия… на уровень занятости и другие показатели занятости и поведения сотрудников (например, переход от работы к незанятости, скорость смены работы, переход от полной занятости). к неполной занятости, участию в рабочей силе и обычным часам работы в неделю).”
Это довольно интуитивный вывод. Возможно, вы знаете или, по крайней мере, можете представить себе человека, который предпочел бы оставаться дома весь день, играя в видеоигры и собирая денежные выплаты от правительства. Но разве кто-нибудь будет сидеть дома весь день из-за… бесплатных посещений врача?
Поощрение самодостаточности — вполне обоснованная цель политики. Попытка применить это значение к страхованию здоровья патологична. Хорошее физическое и психическое состояние часто является предварительным условием для приема на работу.Людям трудно найти работу, потому что они нездоровы, а не потому, что им так нравится страховка, что они не хотят работать.
Тем не менее, патология восприятия медицинской помощи как привилегии и страх, что она распространяется не на тех людей, являются неотъемлемой характеристикой американского консерватизма.
Правоцентристские партии во всех крупных демократических государствах, кроме США, принимают принцип всеобщего медицинского страхования. Какие бы стимулы они ни предпочли для вознаграждения за успех или наказания за неудачу, отказ в доступе к базовой медицинской помощи не входит в их число.
Провал отмены Obamacare был сигнальным поражением американского консерватизма. Жестокие полумеры призывов государства отказывать безработным в программе Medicaid указывают на то, что, несмотря на поражение их конечной цели, фанатичная идеология, которая вдохновляла их, остается на месте.
Коррелятов жестокости по отношению к животным в США: результаты Национального эпидемиологического исследования по алкоголю и связанным с ним состояниям
Резюме
Цель
Изучить социально-демографические, поведенческие и психиатрические корреляты жестокости по отношению к животным в США.
Материалы и методы
Данные были получены из национальной репрезентативной выборки взрослых, проживающих в США. Структурированные психиатрические интервью ( N = 43 093) были проведены обученными непрофессиональными интервьюерами в период с 2001 по 2002 год. Личность, употребление психоактивных веществ, настроение и тревожные расстройства и жестокое обращение с животными оценивались с помощью версии расписания интервью по расстройствам, связанным с употреблением алкоголя и связанной с ними инвалидности (DSM-IV).
Результаты
Распространенность жестокого обращения с животными в течение жизни среди взрослых в США составляла 1.8%. Мужчины, афроамериканцы, коренные американцы / азиаты, коренные американцы, люди с более низким уровнем дохода и образования и взрослые, живущие в западном регионе США, сообщили о сравнительно высоком уровне жестокого обращения с животными, тогда как выходцы из Латинской Америки сообщили о сравнительно низком уровне жестокого обращения с животными.
такое поведение. Жестокое обращение с животными было значимо связано со всеми оцениваемыми видами антиобщественного поведения. Скорректированный анализ выявил сильную связь между расстройствами, связанными с употреблением алкоголя в течение всей жизни, расстройством поведения, антисоциальными, обсессивно-компульсивными и истерическими расстройствами личности, патологическими азартными играми, семейным анамнезом антисоциального поведения и жестокостью по отношению к животным.Выводы. совершеннолетие. Учитывая эти ассоциации и широкое распространение домашних животных и животных, необходимо проводить эффективный скрининг детей, подростков и взрослых на жестокое обращение с животными и принимать соответствующие меры по охране психического здоровья.
Ключевые слова
Жестокое обращение с животными
Жестокое обращение с животными
Антисоциальное поведение
Психиатрические расстройства
Рекомендуемые статьиЦитирующие статьи (0)
Полный текст Copyright © 2009 Elsevier Ltd.
Все права защищены.
Рекомендуемые статьи
Цитирующие статьи
Ядовитая тень эмоционального насилия
Дата публикации
Триггерное предупреждение: в этой истории обсуждается эмоциональное насилие
Для меня добрая и непреходящая любовь похожа на декорации Джека Джонсона; все сливается в спокойную и нежную фоновую мелодию.Токсичная любовь похожа на жизнь на концерте Slipknot (ничего против Slipknot) с гремящим шумным хаосом и масками, которые слепят вас от реальности отношений.
Я испытал скрытое эмоциональное насилие: его сила и контроль, а также разрушительное воздействие на мое психическое здоровье. Я хочу поделиться своей историей, чтобы привлечь внимание к серьезности этого типа насилия, его влиянию на психическое здоровье и помочь другим жертвам почувствовать себя не одинокими.
Какими были токсичные отношения и эмоциональное насилие
Шквал любви
Все началось с любовной бомбежки, зеркального отражения и лести, не оставляя мне места для хаоса и красных флажков.
Отношения были собственническими и навязчивыми, наполненными поэтическим языком, опьяняющей любовью в стиле кино и грандиозными жестами. Это было интенсивно и недолго.
Незаметные сдвиги
Он включал в себя тонкие сдвиги через непоследовательное общение, отдавание и отнятие их доступности и привязанности. Опасность была неявной и всегда присутствовала. Я должен был осознавать чувство хрупкости в отношениях, растущие трещины, по которым мне нужно было деликатно наступать из-за риска того, что они закончатся, если я не буду оставаться в очереди.
Распутывание
Все начало меняться в быстром темпе. Отказ от любви и лести, которые они давали вначале, глубоко тревожил и сбивал с толку и уносил с собой мою самооценку … и в этот момент я был слаб и настолько находился под их контролем, что жил иллюзией, созданной в начало.
От меня ничего не осталось
Это была черная дыра, которая втягивала меня, впитывала мою доброту и выплевывала меня, когда во мне уже не было никакой пользы.
Он казался темным, токсичным и опасным — потому что это было так. В конце концов, я стал уязвимым, и мое психическое здоровье пошло по спирали. Моя семья и друзья были сбиты с толку относительно того, куда пропал веселый и счастливый человек, которого они знали, и как это произошло за такой короткий промежуток времени. Это потому, что у меня только что был один из самых запутанных опытов, связанных с эмоциональными манипуляциями, газлайтингом и насилием, например:
- врет или преувеличивает
- отрицает, что они сказали то, что вы оба знаете
- их действия не соответствуют их словам
- унижает, а потом хвалит
- вызывает неуверенность и тревогу, когда вы вспоминаете об их противоречивых действиях
- убеждает вас, что это ваше психическое здоровье вызывает замешательство после того, как непосредственно вызвало это своими действиями
- — все это завершается взаимозависимыми отношениями, вызванными страхом и уязвимостью, которые создал насильник.
Чему меня научили эмоциональное насилие и токсичные отношения
Есть склонность винить себя — это не ваша вина
Это нормально, чтобы обезопасить себя и дать время на лечение
« В результате я стал цветочным узором
Забытый бесцветный настенный цветок,
Настенный цветок, которого учили позволять всему, кроме любимого, получать взамен небольшое количество энергии
Настенный цветок, который дал солнце кому-то другому после того, как они сказали, что они должны быть единственным источником энергии
Проблема была в том, что я все время был солнцем
И теперь с доброй любовью я снова чувствую сострадание и силу
Я чувствую, что могу сказать, что хочу отказаться от тех, которые предлагают токсичную энергию
Я чувствую, что у меня есть силы проснуться утром и работать над тем, чтобы быть своим собственным солнцем
Я чувствую, что у меня есть силы свернуться клубочком по ночам и защищаться, глядя, как усталые лепестки падают на землю
Дать зиме лечить «
Запись в журнале после окончания токсичных отношений
Ядовитая любовь и жестокое обращение — это ШУМНО
Это быстроразвивающаяся, небезопасная, жестокая, дестабилизирующая и эгоистичная без границ.
Это нарушенное обещание и расширение личных границ с последующими большими жестами, чтобы исправить это… на повторении.
Здоровая любовь тихая
Это так тихо, что почти забываешь, что это там. Он постоянный, безопасный, добрый, заземленный и бескорыстный со здоровыми границами.
Каждое утро на вашей тумбочке стоит чашка чая.
Моя мама кормит птиц и меняет им воду каждый день, даже когда ванна для птиц замерзает, и ей все же удается вернуться внутрь с улыбкой на лице.
Признаки токсичных отношений
- Вы чувствуете себя недостаточно хорошо.
- Вы постоянно ищете одобрения другого человека.
- Вы чувствуете, что должны ходить по яичной скорлупе и контролировать все, что вы говорите и делаете.
- Вы боитесь поднимать вопрос, потому что не знаете, как отреагирует другой человек.
- Другой человек вас унижает.
- Другой человек не несет ответственности за свои действия, а вместо этого обвиняет вас.
- Вы начинаете отказываться от участия в делах или встреч с людьми в своей жизни.
Признаки здоровых отношений
- Оба человека уважительно относятся друг к другу.
- Есть доверие, и отношения развиваются.
- Оба человека слушают друг друга, и есть компромисс.
- Оба человека честны и могут слышать обратную связь, не ведущую к физическому, словесному или эмоциональному насилию (например, «молчаливое обращение» или игнорирование).
- Оба человека могут нести ответственность за свои потребности, а также заботиться о взаимоотношениях.
- Оба человека чувствуют поддержку в том, что им нравится.
- Оба человека могут устанавливать границы в отношениях.
Кэти Гоуз, руководитель службы помощи женщинам:
«Он манипулирует вами, заставляя вас жалеть его? Винит ли он вас во всем, что идет не так? Такое поведение может постепенно подорвать вашу уверенность и независимость и оказать разрушительное влияние на ваше психическое здоровье.
Они властны, властны и жестоки.
«Это некоторые из признаков эмоционального насилия, которые являются частью повторяющейся модели принудительного и контролирующего поведения. Эта иногда изощренная форма злоупотребления была объявлена незаконной два года назад, однако необходимо повысить осведомленность, чтобы убедиться, что все ее понимают и могут распознать. Непонимание — это одна из причин, по которой женщины, их семьи и друзья не всегда сразу распознают насилие или не осознают, что происходит, пока оно не становится очень серьезным.Это может иметь разрушительные последствия для женщин, в том числе вызывать или усугублять проблемы с психическим здоровьем. Из нашей работы с выжившими мы знаем, что почти четверть женщин, обращающихся за услугами поддержки на уровне общины, нуждались в поддержке в области психического здоровья, в то время как эта цифра возрастает до почти трети женщин, живущих в убежищах (Ежегодное исследование Women’s Aid 2016).
«Это просто необходимо изменить.
Принудительный контроль лежит в основе жестоких отношений, и поэтому в Women’s Aid мы прилагаем все усилия, чтобы повысить осведомленность обо всех формах насилия и предложить экспертную поддержку тем, кто с ним сталкивается, а также их друзьям и семье.«
Дополнительные ресурсы и советы:
Не все злоумышленники созданы равными
Так же, как не все жертвы одинаковы, не все виновные в причинении вреда одинаковы. Есть соблазн «сварить» их всех вместе, сделав «то, что они есть», что заставит их жестоко обращаться с другими, как с другими обидчиками, и с тем, что они «делают» как насильники, так же, как и с другими обидчиками.
Возможно, именно здесь теория домашнего насилия и теория патологии идут разными путями.
Патологии часто не хватает при рассмотрении сценария домашнего насилия или жестокого обращения. Патологические заболевания являются частью континуума злоупотреблений, но обычно находятся в верхней части континуума. Они представляют тех, кто вновь проявляет жестокое поведение (эмоциональное, физическое, сексуальное, духовное и / или финансовое) независимо от того, в скольких группах вмешательства обидчиков их заставляют. Их биология и жесткая проводка часто игнорируются судебной системой, которая уполномочивает эти группы, и организациями, предлагающими программы для обидчиков.Но именно их патология отличает их от других насильников.
Я неоднократно предлагал тем, кто запускает программы вмешательства обидчиков, тестировать на расстройство личности тех, кто вступает в группы управления гневом, группы обидчиков и другие подобные программы. Это потому, что нам нужно отсеивать тех, кому программа не только не поможет, но, как говорит Роберт Хейр, только научится использовать информацию в группах против жертв, системы и других организаций, выполняющих аналогичные программы.
Также бесполезно тратить деньги налогоплательщиков на лечение тех, кто не получает лечения.
Патологические больные (те, у кого есть опасные и тяжелые расстройства личности кластера B / психопатия), наиболее склонны к насилию над группой, собирая информацию и становясь более хитрым обидчиком. Они, скорее всего, будут использовать информацию, которую они узнали в группе позже, о судье, их адвокате, оценщиках суда, оценщиках детей и т. Д. Если Хейр не считал, что патологические заболевания должны лечиться в тюрьме, почему мы думаем, что им следует получать аналогичную информацию о лечении за пределами тюрьмы, как группы, которые в конечном итоге становятся «пред-тюремными» маршрутами для многих патологических?
Патологических больных также чаще всего снова и снова отправляют в группы вмешательства.Существует опасность «градуировать» патологические состояния из-за того, что они «успешно» завершили свои недели вмешательства обидчика и / или управления гневом. Они возвращаются к жертве с сертификатом в руке от организации, в котором написано: «Они выполнили программу», хотя на самом деле произошло то, что они не извлекли долгосрочной пользы из того, чему их учили.
Но справка помогает обидчику снова попасть в дверь. Многие жертвы думают, что они защищают себя, требуя, чтобы обидчик подвергся вмешательству, чтобы иметь возможность вернуться домой.Это мираж, который мы предлагаем, когда выдаем патологическому свидетельству о прохождении. Группы обидчиков и управление гневом по решению суда необходимо предложить тем, кто действительно может «завершить» программу, потому что у них есть способность поддерживать позитивные изменения, которые, по утверждению программы, им необходимо изменить. Я знаю много случаев, когда жертва была убита после программы вмешательства обидчика, когда они позволили новому «выпускнику» вернуться в свой дом.
Патологоанатомы чаще всего убеждают других в том, что проблема не в них, а в том, что она или мир, их работа, их детство, их адвокаты и т. Д.
Наиболее вероятны патологические заболевания. Они не принимают ответ «нет» или «уйти» — они воспринимают это как вызов. Когда такие программы, как DV, помогают женщинам в борьбе с преследованием, они должны понимать, что по природе того, что заставляет большинство сталкеров вести себя так, как они себя ведут, они либо являются расстройствами личности / патологией, либо они хронически психически больны, как при шизофрении, и часто не получают лечения биполярными расстройствами.
. Ваш заурядный несчастный муж, которого бросили, не преследует вас.
Патологические заболевания — это те, кто с наибольшей вероятностью скроется от детей и убежит.Частичная опека или посещение без присмотра означает естественные последствия патологического состояния с плохим контролем над побуждениями.
Патологические заболевания — это те, которые чаще всего подвергают детей жестокому обращению, пренебрежению и их патологическому образу жизни. Они, скорее всего, будут программировать детей против защитного и непатологического родителя.
И последнее, но не менее важное: патологические заболевания — это те, которые, скорее всего, убьют или попытаются убить. Без совести, сочувствия, вины, раскаяния или проницательности — кого-то настолько «неудобного», как «болтуна о насилии», скорее всего сочтут роящимся комаром и убьют с такой же предусмотрительностью.
Очевидно, что не все злоупотребляющие являются патологическими. Я видел, как многие люди проходили через вмешательство обидчика и «понимали», уходили домой, меняли свое поведение, положительно влияли на свой брак и семью и никогда больше не делали этого.
Но в патологии «с ними все в порядке», так зачем же менять? В патологии это всегда чужая проблема, а не их поведение. В патологии злоупотребление властью объясняется не только колесом власти и контроля. При нарциссизме и психопатии власть — это еда.Это не «способ смотреть на динамику отношений» — это просто «есть». Это биологическое, а не динамическое. Новая информация о неврологии хронических обидчиков и других патологических типов показывает нам части мозга, на которые воздействуют, и препятствует их изменению. Это не просто умышленное поведение, это его жесткая проводка.
Любое злоупотребление — это злоупотребление властью. Но не все злоупотребления властью излечимы или излечимы. Дело не в том, что в жестоком обращении или даже в обидчике нет сходства — но в патологии злоупотребление властью неизлечимо.Жестокое обращение, наркомания, проблемы с психическим здоровьем — у всех есть надежда на лечение, когда есть понимание и способность поддерживать изменения. Но при патологии неспособность расти, поддерживать устойчивые положительные изменения или развивать понимание того, как их поведение отрицательно влияет на других, лишает их возможности лечения.
Вот что такое патология — неспособность получить помощь с помощью лекарств, консультаций, духовной помощи или даже любви. У жестоких людей, которые не являются патологическими, есть способность расти, меняться и развивать понимание того, как их злоупотребление властью и контролем вредит другим.Патологи никогда этого не сделают.
Вот почему не все насильники равны.
———————————————— ———————————-
Заявление об ограничении ответственности в отношении пола: Институт пишет о проблемах психического здоровья. Это не гендерные вопросы. И у женщин, и у мужчин есть типы расстройств кластера B, о которых мы часто упоминаем в наших статьях. Наши читатели составляют примерно 90 процентов женщин, поэтому мы пишем для тех, кто, скорее всего, будет искать наши материалы.Мы сильно поддерживаем мужчин-жертв и призываем других, кто хочет оказать поддержку мужчинам-жертвам, включать вопросы, которые мы обсуждаем, только с точки зрения женщины-преступника / мужчины-жертвы.
Кластер B «Образование» — это проблема психического здоровья, применимая для обоих полов.
————————————————- ———————————
Подпишитесь, чтобы прочитать | Файнэншл Таймс
Разумный взгляд на мировой образ жизни, искусство и культуру
- Полезные чтения
- Интервью и отзывы
- Кроссворд FT
- Путешествия, дома, развлечения и стиль
Выберите подписку
Испытание
Попробуйте полный цифровой доступ и узнайте, почему более 1 миллиона читателей подписались на FT
- В течение 4 недель получите неограниченный цифровой доступ премиум-класса к надежным, отмеченным наградами бизнес-новостям FT
Подробнее
Цифровой
Будьте в курсе важных новостей
и мнений
- MyFT — отслеживайте самые важные для вас темы
- FT Weekend — полный доступ к материалам выходного дня
- Приложения для мобильных устройств и планшетов — загрузите, чтобы читать на ходу
- Gift Article — делитесь до 10 статьями в месяц с семьей, друзьями и коллегами
Подробнее
Распечатать
Печатное изданиеFT доставляется с понедельника по субботу вместе с доступом к электронной бумаге
- Доставка на дом или в офис с понедельника по субботу
- FT Газета выходного дня — стимулирующее сочетание новостей и особенностей образа жизни
- ePaper access — цифровая копия печатной газеты
Подробнее
Команда или предприятие
Premium FT.
com доступ для нескольких пользователей, с интеграцией и инструментами администрирования
Премиум цифровой доступ плюс:
- Удобный доступ для групп пользователей
- Интеграция со сторонними платформами и CRM-системами
- Цены на основе использования и оптовые скидки для нескольких пользователей
- Инструменты управления подпиской и отчеты об использовании
- Система единого входа на основе SAML (SSO)
- Специализированный аккаунт и команды по работе с клиентами
Подробнее
Узнать больше и сравнить подписки
Или, если вы уже являетесь подписчиком
Войти
Об обязательном сообщении психологов о жестоком обращении с животными
Элизабет Шум, Николь Понд, м.Ред., Карлин Мораве и Ли Канкл
Специалисты по психическому здоровью в большинстве юрисдикций обязаны сообщать о случаях жестокого обращения с детьми или пренебрежительного отношения к ним (Child Welfare Information Gateway, 2016) или взрослых «из группы риска» (см.
, Например, Stiegel & Klem, 2007), но не обязаны сообщать раскрытие информации о жестоком обращении с животными. Однако на основе исследований, подтверждающих связь между патологическим поведением и жестоким обращением с животными, некоторые утверждают, что раскрытие жестокого обращения с животными в клинических условиях сопоставимо с выражением намерения причинить вред и должно рассматриваться как таковое (Long & Kulkarni, 2013; Pagani, Robustelli , & Ascione, 2010; Patterson-Kane & Piper, 2009; Walters, 2014).
Признавая эту корреляцию, специалисты в области психического здоровья могут лучше идентифицировать людей, которые подвергаются наибольшему риску совершения насильственных действий, и обеспечивать раннее вмешательство для сдерживания такого поведения, а также защищать благополучие животных, с которыми плохо обращаются. По этим причинам мы считаем, что психологам и другим специалистам в области психического здоровья крайне необходимо с этической точки зрения серьезно рассматривать пагубные последствия жестокого обращения с животными.
Предлагаемый этический мандат направлен на соблюдение в Кодексе этики Американской психологической ассоциации (APA) (2010) принципов благотворительности и немощи, справедливости и уважения прав и достоинства людей.
Жестокое обращение с животными: проблемы и взаимосвязи
Сильная связь между жестоким обращением с животными и жестоким обращением с людьми (Long & Kulkarni, 2013; Pagani, Robustelli, & Ascione, 2010; Patterson-Kane & Piper, 2009; Walters, 2014) поддерживает идею о том, что жестокое обращение с животными представляет собой реальный предшественник за человеческий вред. Текущее диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам включает жестокое обращение с животными в качестве критерия для диагноза как антисоциального расстройства личности (ASPD), так и расстройства поведения (Американская психиатрическая ассоциация, 2013).Расстройство поведения широко ассоциируется с поведением, нарушающим правила, включая причинение вреда другим, воровство, обман, а также утрату или повреждение собственности (Haden & Scarpa, 2005).
Кроме того, жестокое обращение с животными рассматривается как надежный диагностический критерий расстройства поведения и указывает на вероятное увеличение вреда со стороны пострадавшего человека (Haden & Scarpa, 2005). Данные, анализирующие личные истории серийных убийц, насильников и жестоких преступников, показали, что в большинстве случаев жестокое обращение с животными имело место в детстве или в раннем взрослом возрасте (Patterson-Kane & Piper, 2009).Таким образом, терапевт, который узнает, что клиент совершил жестокое обращение с животными, должен рассматривать насилие не как единичный или безвредный инцидент, а скорее как потенциально симптом более обширной группы психологических проблем, которые могут привести к причинению вреда человеку. Терапевт, который серьезно не рассматривает последствия жестокого обращения с животными, может упустить важную возможность предотвратить возможный риск для общества.
Конечно, не все клиенты, причиняющие вред животным, продолжат причинять вред людям.
Независимо от того, приводит ли жестокое обращение к животным к причинению вреда человеку, терапевты должны рассматривать жестокое обращение с животными как показатель серьезной потребности в специализированном лечении.Жестокое обращение с животными в детстве связано с повышенной преступностью, агрессивными тенденциями и другими отклонениями в поведении во взрослом возрасте (Walters, 2014). Кто-то может возразить, что использование превентивных стратегий в терапии более полезно, чем лечение уже развившегося психического недуга. Если жестокое обращение с животными можно рассматривать как распространенный предшественник более поздних проблем, для терапевтов крайне важно проявлять особую осторожность при лечении клиентов, которые жестоко обращаются с животными, чтобы полностью оценить значение вредного поведения клиента и вмешаться терапевтически, чтобы предотвратить дальнейшая эскалация.
Права животных: преимущества и проблемы
Чувство животных — это концепция, которая хорошо изучена и поддерживается, что приводит к нашему заключительному пункту, что животные должны иметь те же права, что и люди.
В настоящее время в Соединенных Штатах животные находятся под защитой Закона о защите животных (Министерство сельского хозяйства США, 1970), но это не затрагивает их право не использоваться людьми. Этот закон в первую очередь касается протокола гуманного использования животных в научных исследованиях.И в Германии, и в Швейцарии животным предоставляются основные права на том же уровне, что и людям, и эта защита закреплена в конституциях обеих стран (Evans, 2010).
Кроме того, есть исследования, свидетельствующие о том, что разум животных — это не просто анекдот. В нескольких исследованиях были обнаружены доказательства того, что животные обладают моральным, эмпатическим и справедливым поведением (Pierce & Bekoff, 2012). Кроме того, теперь исследователи согласны с тем, что животные чувствуют боль примерно так же, как люди (Pierce & Bekoff, 2012).Если мы сможем принять животных как сознательных, разумных и эмпатических существ, мы сможем начать концептуализировать их как принадлежащих к тому же моральному сообществу, что и люди, и заслуживающих многих из тех же правовых и этических защит.
Некоторые могут возразить, что требование к терапевтам рассматривать раскрытие жестокого обращения с животными как указание на повышенный риск может иметь неблагоприятные последствия для терапевтических отношений, особенно если терапевт официально сообщает об этом поведении. Такие эффекты могут потенциально включать ограниченное раскрытие информации клиентом или нарушение конфиденциальности.После первоначального введения обязательного сообщения о жестоком обращении с детьми многие психотерапевты выразили аналогичную озабоченность по поводу того, какое влияние обязательное сообщение может оказать на их практику.
Doueck, Levine, and Steinberg (1997) провели опрос 907 психотерапевтов, в котором они обрисовали многие из этих проблем, включая влияние «придания большей ценности защите детей, чем терапевтическая конфиденциальность» (стр. 112), потерю доверие клиента и ограничение степени раскрытия информации со стороны клиента.Тем не менее, это исследование пришло к выводу, что опасения были не такими вредными, как первоначально предполагалось.
Фактически, 25% клиентов прекратили лечение после того, как произошло обязательное заявление. Это число не является незначительным, но демонстрирует, что сообщение о жестоком обращении с детьми не оказало такого большого влияния на отношения, как предполагалось. Дуэк и его коллеги (1997) предположили, что прочные отношения с клиентами сведут к минимуму последствия обязательной отчетности, тем самым сделав разрыв в отношениях исправимым.Вполне вероятно, что аналогичная динамика будет иметь место и в сфере обязательного сообщения о жестоком обращении с животными.
Еще один распространенный контраргумент в пользу обязательного сообщения о жестоком обращении с животными заключается в том, что оценка степени жестокого обращения может быть в значительной степени субъективной. Терапевты могут не знать, где провести черту или что считается достаточно серьезным, чтобы требовать отчета. Клиницисты могут основывать свое мнение исключительно на личных убеждениях, что может привести к завышению отчетности и неправильному использованию ресурсов (Webster, O’Toole, O’Toole, & Lucal, 2005).
Кроме того, врачи могут не знать, что подразумевается под «животным»; то есть многие не сочли бы необходимым серьезно относиться к жестокому обращению с насекомыми. Например, если клиент упоминает, что наступал на муравьев ради развлечения, врач может испытывать противоречие относительно того, является ли это жестоким обращением с животными. На эту дилемму нет однозначного ответа, и терапевту необходимо получить больше информации, чтобы понять контекст, в котором происходило поведение клиента. Одним из решений было бы внимательно следить за сообщениями о жестоком обращении с любым животным (например,g., насекомые, рептилии, млекопитающие), чтобы узнать больше о причинах такого поведения, а затем использовать клиническую оценку, чтобы определить, достаточно ли оно серьезно, чтобы требовать особого внимания.
Заключение и дальнейшие шаги
Учитывая корреляцию между патологическим поведением и жестоким обращением с животными, мы предлагаем этический мандат для специалистов в области психического здоровья, чтобы обеспечить необходимое и достаточное клиническое рассмотрение акта жестокого обращения с животными.
Поступая таким образом, специалисты в области психического здоровья смогут лучше выявлять лиц, подвергающихся большему риску совершения жестокого обращения с людьми; они могут получить представление о передовых методах лечения клиентов с таким поведением; и они получат уважение к правам и достоинству нелюдей.Сознательно исследуя проблемы, вызываемые жестоким обращением с животными, клиницисты могут лучше вмешаться, чтобы проактивно устранить эти корреляты агрессивного поведения, одновременно защищая благополучие животных, с которыми плохо обращаются.
Хотя это выходит за рамки данной статьи, мы надеемся, что приведенные здесь аргументы могут вдохновить будущие предложения, направленные на пересмотр Этического кодекса APA (2010). В частности, авторы предлагают полностью пересмотреть этические принципы милосердия, непричинения вреда и справедливости в свете растущего числа исследований, поддерживающих концептуализацию животных как разумных существ, права и достоинство которых могут быть неотделимы от наших собственных.
Что на самом деле означает эмоциональное насилие
Написано членом писательского корпуса Эмили ДеСанктис
«Это когда-нибудь было физически?»
Это часто первый вопрос, который мы задаем тому, кого мы знаем или подозреваем, что он находится в нездоровых отношениях. Хотя начало разговора о физическом насилии имеет важное значение, проблема в том, что мы задаем вопрос только .
Если не задавать вопросы о других формах жестокого обращения, то это означает, что физическое насилие является определяющим фактором нездоровых отношений.Хуже того, он передает сообщение о том, что все, что может происходить, просто «не так уж плохо».
Это огромная проблема, потому что эмоциональное насилие может быть абсолютно плохим .
Даже если в отношениях никогда не будет физического насилия, эмоциональное насилие может со временем обостриться с разрушительными последствиями, вплоть до смерти.
И хотя эмоциональное насилие не всегда приводит к физическому насилию, физическому насилию в отношениях почти всегда предшествует и сопровождается эмоциональным насилием .[i]
Почему мы больше не слышим об эмоциональном насилии? Помимо распространенного заблуждения, что это не так уж и серьезно, многие люди просто не уверены, что на самом деле влечет за собой эмоциональное насилие.
Моя цель здесь — помочь вам понять, что на самом деле означает эмоциональное насилие и что делает его таким опасным, чтобы вы были лучше подготовлены, чтобы начать разговор. Потому что, если вы хотите это остановить, вам сначала нужно знать, с чем вы имеете дело.
Определение эмоционального насилия Понять эмоциональное насилие сложно по многим причинам.Одна из причин заключается в том, что существует несколько разных имен, которые используются взаимозаменяемо для обозначения одного и того же вида насилия, включая эмоциональное насилие / насилие, психологическое насилие / насилие и психическое насилие.
Для простоты в дальнейшем мы будем использовать термин «эмоциональное насилие».
Еще одна сложность состоит в том, что нет единого общепринятого определения эмоционального насилия. Вроде у всех немного разная версия.
Мы выделили несколько общих нитей, составляющих наиболее широко распространенные определения, и объединили их здесь, чтобы создать следующее описание эмоционального насилия:
Эмоциональное насилие — это любое оскорбительное поведение, не являющееся физическим , которое может включать словесную агрессию, запугивание, манипуляции и унижение , которое чаще всего разворачивается как шаблон поведения с течением времени цель уменьшить чувство идентичности, достоинства и самоуважения другого человека , что часто приводит к тревоге, депрессии, суицидальным мыслям или поведению и посттравматическому стрессовому расстройству (ПТСР).
Ого, это много.
Каждая часть определения представляет свои сложности для полного понимания реальности эмоционального насилия, поэтому давайте разберем, что это на самом деле означает, по частям.
Довольно широкая, правда? Эмоциональное насилие трудно понять, потому что оно охватывает очень многое. Просто взгляните на неполный список [ii] ниже вариантов поведения, которые могут быть потенциально эмоционально оскорбительными:
- Запугивание
- Манипуляции
- Отказ от удовольствия
- Обвинение
- Пристыдить
- Обзвон
- Оскорбления
- Отказ от продажи
- Сарказм
- Инфантилизация
- Бесшумное лечение
- Тривиализация
- Триангуляция
- Диверсия
- Газлайтинг
- Козлы отпущения
- Смена виноватого
- Проекция
- Рейтинг и сравнение
- Произвольная и непредсказуемая несогласованность
- Угроза причинения вреда
- Принудительная изоляция
Мы указываем «потенциально» оскорбительное поведение, потому что некоторые из поведения в этом списке также могут иметь место в здоровом контексте.
Возьмем, к примеру, сарказм и инфантильную речь. Многие считают сарказм ключевым компонентом хорошего чувства юмора. Многие люди также согласятся с тем, что использование инфантильной речи в качестве выражения нежности безвредно, например, если называть значимого другого «младенцем». Однако в контексте эмоционального насилия, когда намерение носит злонамеренный характер, такое поведение может быть чрезвычайно резким, особенно если оно замаскировано под привязанность или невинное замечание. Например, тот, кто неоднократно говорит своей второй половинке: «Мой ребенок такой умный», чтобы высмеять интеллект своего партнера, используя сарказм, а также инфантилизирующую речь, чтобы заставить его почувствовать себя маленьким, является формой эмоционального насилия.
Ключевое слово здесь — «может». Не только список тактик эмоционального насилия невероятно длинный и зависит от контекста, конкретной комбинации поведения, которое проявляется, как они проявляются — открыто или скрытно, — и с какой интенсивностью также может сильно варьироваться от отношений к отношениям. В результате мы получаем еще один уровень сложности: эмоциональное насилие не имеет какой-то конкретной формы.
Например, эмоционально оскорбительные отношения, в которых преимущественно используется откровенное агрессивное поведение, такое как крик, угрозы и обвинения, будут сильно отличаться от отношений, в которых используются только очень тонкие формы насилия, такие как газлайтинг, пассивно-агрессивные унижения и минимизация.
3. «
модель поведения во времени»Эмоциональное насилие редко бывает единичным событием. Напротив, это происходит с течением времени как «устойчивый» и «повторяющийся» шаблон поведения.[Iii] Эта особенность эмоционального насилия помогает объяснить, почему это так сложно и так опасно.
Даже если вы самый наблюдательный человек в мире, эмоциональное насилие может быть настолько постепенным, что вы не понимаете, что происходит, пока не запутаетесь в его паутине. В результате насилие может оставаться незамеченным по мере развития отношений, строясь на месяцы, годы, даже десятилетия, особенно если насилие носит более скрытый характер.
В таких случаях самооценка жертвы неуклонно снижается, а ее неуверенность в себе становится настолько парализующей, что у них часто возникает лишь смутное ощущение, что что-то (хотя и не знает, что именно) не так.
Независимо от того, как разворачивается эмоциональное насилие, эксперты сходятся во мнении, что оно оказывает разрушительное воздействие на тех, кто ему подвергается. [Iv]
К сожалению, эти эффекты, а также каждый вредный акт злоупотребления в значительной степени невидимы. Это затрудняет понимание большинством людей реальных рисков и ущерба от эмоционального насилия.
Давайте продемонстрируем почему. На мгновение представьте себе сцену физического насилия, драки.Даже если вы никогда не были свидетелями и не испытывали этого на собственном опыте, ваше воображение, вероятно, может довольно хорошо дополнить картину. Борьба. Адреналин и страх.
Последствия крови, синяков, слез. Это болезненный портрет, но, вероятно, вы можете его себе представить.
А теперь попробуйте изобразить сцену эмоционального насилия, особенно кого-то, чья самоидентификация была уничтожена. Ты это видишь?
Скорее всего, ваш разум не знает, с чего начать. Но если вы в состоянии создать картину либо актов насилия, либо того, как выглядит ущерб на человеке, который его испытал, можете ли вы описать это изображение словами?
Хотя описать физические раны довольно просто, гораздо сложнее сформулировать эмоциональную травму.Составляющие человека, разрушающие эмоциональное насилие, — личность, достоинство и самооценку — абстрактны, их почти невозможно представить или измерить.
5. «приводит к тревоге, депрессии, суицидальным мыслям или поведению и посттравматическому стрессовому расстройству (ПТСР)» Поскольку эмоциональное насилие по сути незаметно, выделение насилия как виновника его деструктивного воздействия — еще один вызов и разочарование.
Даже в случаях крайнего эмоционального насилия нет синяков или порезов, на которые жертва могла бы указать и сказать: «Это сломанное ребро из-за постоянного принижения и недооценки» и «Этот опухший глаз и сломанная губа — результат непрекращающихся обличений. и чувство вины и патологическая ложь.Вместо этого эмоциональное насилие в конечном итоге выглядит как человек, страдающий от болезненных, но не редких недугов, таких как тревога или депрессия.
Таким образом, для любого — будь то человек, совершивший эмоциональное насилие, сторонний наблюдатель или даже объект насилия, — может быть невероятно легко приписать нанесенный ущерб какой-либо другой причине, такой как безработица или семейный стресс, или даже обвинить жертву. предыдущее психическое состояние, если он или она боролись с подобными проблемами в прошлом.
Заключительные мысли Надеюсь, это объяснение эмоционального насилия является настолько исчерпывающим, насколько это возможно, но я понимаю, что в нем все еще есть пробелы из-за осложнений, которые я только что упомянул.
Думайте об этом больше как о плацдарме для будущих разговоров и исследований, чем как о всеобъемлющем определении.
Эмоциональное насилие, как и любая другая форма жестокости, процветает в темноте, когда никто не понимает, не обсуждает и не признает его. Используйте свои новообретенные знания и любопытство, чтобы пролить свет на риски и опустошение эмоционального насилия.
Отличное место для начала — задать вопрос: «Как вы себя чувствуете при этом поведении или действии?» или «Было ли это когда-нибудь эмоционально оскорбительным?»
Источники:
[i] Даттон, Мэри Энн; Гудман, Лиза А.; Bennett, Lauren (2000), «Реакция женщин, подвергшихся побоям, подвергшихся насилию: роль психологического, физического и сексуального насилия», Maiuro, Roland D .; О’Лири, К. Дэниел, Психологическое насилие в насильственных семейных отношениях , Нью-Йорк: Springer Publishing Company, стр. 197.
[ii] Источники: https://en.wikipedia.