Теория разбитых окон | Блог Айрата Галиуллина
В 1980-х годах Нью-Йорк представлял собой адский ад. Там совершалось более 1 500 тяжких преступлений КАЖДЫЙ ДЕНЬ. 6-7 убийств в сутки. Ночью по улицам ходить было опасно, а в метро рисковано ездить даже днем. Грабители и попрошайки в подземке были обычным делом. Грязные и сырые платформы едва освещались. В вагонах было холодно, под ногами валялся мусор, стены и потолок сплошь покрыты граффити.
Вот что рассказывали о нью-йоркской подземке:
«Выстояв бесконечную очередь за жетоном, я попытался опустить его в турникет, но обнаружил, что монетоприемник испорчен. Рядом стоял какой-то бродяга: поломав турникет, теперь он требовал, чтобы пассажиры отдавали жетоны лично ему. Один из его дружков наклонился к монетоприемнику и вытаскивал зубами застрявшие жетоны, покрывая все слюнями. Пассажиры были слишком напуганы, чтобы пререкаться с этими ребятами: «На, бери этот чертов жетон, какая мне разница!» Большинство людей миновали турникеты бесплатно. Это была транспортная версия дантова ада».
Город был в тисках самой свирепой эпидемии преступности в своей истории.
Но потом случилось необъяснимое. Достигнув пика к 1990-му году, преступность резко пошла на спад. За ближайшие годы количество убийств снизилось на 2/3, а число тяжких преступлений — наполовину. К концу десятилетия в метро совершалось уже на 75 % меньше преступлений, чем в начале. По какой-то причине десятки тысяч психов и гопников перестали нарушать закон.
Что произошло? Кто нажал волшебный стоп-кран и что это за кран?
Его название — «Теория разбитых окон». Канадский социолог Малкольм Гладуэлл в книге «Переломный момент» рассказывает:
«Разбитые окна» — это детище криминалистов Уилсона и Келлинга. Они утверждали, что преступность — это неизбежный результат отсутствия порядка. Если окно разбито и не застеклено, то проходящие мимо решают, что всем наплевать и никто ни за что не отвечает. Вскоре будут разбиты и другие окна, и чувство безнаказанности распространится на всю улицу, посылая сигнал всей округе. Сигнал, призывающий к более серьезным преступлениям».
Гладуэлл занимается социальными эпидемиями. Он считает, что человек нарушает закон не только (и даже не столько) из-за плохой наследственности или неправильного воспитания. Огромное значение на него оказывает то, что он видит вокруг. Контекст.
Нидерландские социологи подтверждают эту мысль (источник). Они провели серию любопытных экспериментов. Например, такой. С велосипедной стоянки возле магазина убрали урны и на рули велосипедов повесили рекламные листовки. Стали наблюдать – сколько народа бросит флаеры на асфальт, а сколько постесняется. Стена магазина, возле которого припаркованы велосипеды, была идеально чистой.
Листовки бросили на землю 33% велосипедистов.
Затем эксперимент повторили, предварительно размалевав стену бессодержательными рисунками.
Намусорили уже 69 % велосипедистов.
Но вернемся в Нью-Йорк в эпоху дикой преступности. В середине 1980-х в нью-йоркском метрополитене поменялось руководство. Новый директор Дэвид Ганн начал работу с… борьбы против граффити. Нельзя сказать, что вся городская общественность обрадовалась идее. «Парень, займись серьезными вопросами – техническими проблемами, пожарной безопасностью, преступностью… Не трать наши деньги на ерунду!» Но Ганн был настойчив:
«Граффити — это символ краха системы. Если начинать процесс перестройки организации, то первой должна стать победа над граффити. Не выиграв этой битвы, никакие реформы не состоятся. Мы готовы внедрить новые поезда стоимостью в 10 млн. долларов каждый, но если мы не защитим их от вандализма — известно, что получится. Они продержатся один день, а потом их изуродуют».
И Ганн дал команду ощищать вагоны. Маршрут за маршрутом. Состав за составом. Каждый чертов вагон, каждый божий день. «Для нас это было как религиозное действо», — рассказывал он позже.
В конце маршрутов установили моечные пункты. Если вагон приходил с граффити на стенах, рисунки смывались во время разворота, в противном случае вагон вообще выводили из эксплуатации. Грязные вагоны, с которых еще не смыли граффити, ни в коем случае не смешивались с чистыми. Ганн доносил до вандалов четкое послание.
«У нас было депо в Гарлеме, где вагоны стояли ночью, — рассказывал он. — В первую же ночь явились тинейджеры и заляпали стены вагонов белой краской. На следующую ночь, когда краска высохла, они пришли и обвели контуры, а через сутки все это раскрашивали. То есть они трудились 3 ночи. Мы ждали, когда они закончат свою «работу». Потом мы взяли валики и все закрасили. Парни расстроились до слез, но все было закрашено снизу доверху. Это был наш мэссидж для них: «Хотите потратить 3 ночи на то, чтобы обезобразить поезд? Давайте. Но этого никто не увидит»…
В 1990-м году на должность начальника транспортной полиции был нанят Уильям Браттон. Вместо того, чтобы заняться серьезным делом – тяжкими преступлениями, он вплотную взялся за… безбилетников. Почему?
Новый начальник полиции верил — как и проблема граффити, огромное число «зайцев» могло быть сигналом, показателем отсутствия порядка. И это поощряло совершение более тяжких преступлений. В то время 170 тысяч пассажиров пробирались в метро бесплатно. Подростки просто перепрыгивали через турникеты или прорывались силой. И если 2 или 3 человека обманывали систему, окружающие (которые в иных обстоятельствах не стали бы нарушать закон) присоединялись к ним. Они решали, что если кто-то не платит, они тоже не будут. Проблема росла как снежный ком.
Что сделал Браттон? Он выставил возле турникетов по 10 переодетых полицейских. Они выхватывали «зайцев» по одному, надевали на них наручники и выстраивали в цепочку на платформе. Там безбилетники стояли, пока не завершалась «большая ловля». После этого их провожали в полицейский автобус, где обыскивали, снимали отпечатки пальцев и пробивали по базе данных. У многих при себе оказывалось оружие. У других обнаружились проблемы с законом.
«Для копов это стало настоящим Эльдорадо, — рассказывал Браттон. — Каждое задержание было похоже на пакет с поп-корном, в котором лежит сюрприз. Что за игрушка мне сейчас попадется? Пистолет? Нож? Есть разрешение? Ого, да за тобой убийство!.. Довольно быстро плохие парни поумнели, стали оставлять оружие дома и оплачивать проезд».
В 1994 году мэром Нью-Йорка избран Рудольф Джулиани. Он забрал Браттона из транспортного управления и назначил шефом полиции города. Кстати, в Википедии написано, что именно Джулиани впервые применил Теорию разбитых окон. Теперь мы знаем, что это не так. Тем не менее, заслуга мэра несомненна – он дал команду развить стратегию в масштабах всего Нью-Йорка.
Полиция заняла принципиально жесткую позицию по отношению к мелким правонарушителям. Арестовывала каждого, кто пьянствовал и буянил в общественных местах. Кто кидал пустые бутылки. Разрисовывал стены. Прыгал через турникеты, клянчил деньги у водителей за протирку стекол. Если кто-то мочился на улице, он отправлялся прямиком в тюрьму.
Уровень городской преступности стал резко падать — так же быстро, как в подземке. Начальник полиции Браттон и мэр Джулиани объясняют: «Мелкие и незначительные, на первый взгляд, проступки служили сигналом для осуществления тяжких преступлений».
Цепная реакция была остановлена. Насквозь криминальный Нью-Йорк к концу 1990-х годов стал самым безопасным мегаполисом Америки.
Волшебный стоп-кран сработал.
На мой взгляд, Теория разбитых окон довольно многогранна. Можно применить ее к разным областям жизни: общению, воспитанию детей, работе… В следующем посте я покажу, какое отношение она имеет к «гармонии с собой и миром» — нашему мироощущению и способу жить.
Гармонии вам!
Теория разбитых окон
Новости
Исследование: Земля нагревается из-за пандемии
Мнения
Редакция «Частного корреспондента»Почему «Часкор» позеленел?
Мы долго пытались написать это редакционное заявление. Нам хотелось уместить в него 12 лет работы, 45 тысяч статей (и даже чуть больше), несколько редакций и бесконечность труда и сил. А еще – постараться объяснить нашим читателям происходящие изменения.
Традиционные ценности и диалектика критики в обществе сингулярности
Статья Николая Патрушева по поводу российских ценностей интересна сама по себе, но также вызвала яркий отклик Григория Юдина, который разоблачает парадигму «ценностей», трактуя ее, видимо, как нечто сугубо российско-самобытное, а само понятие «ценность» характеризует как «протухшее». Попробую выразить тут свое отношение к этой интересной реплике, а заодно и прокомментировать характер того высказывания, по поводу которого она появилась.
Иван ЗасурскийПора начать публиковать все дипломы и диссертации!
Открытое письмо президента Ассоциации интернет-издателей, члена Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека Ивана Ивановича Засурского министру науки и высшего образования Российской Федерации Валерию Николаевичу Фалькову.
Каких денег нам не хватает?
Нужны ли сейчас инвестиции в малый бизнес и что действительно требует вложений
За последние десятилетия наш рынок насытился множеством современных площадей для торговли, развлечений и сферы услуг. Если посмотреть наши цифры насыщенности торговых площадей для продуктового, одёжного, мебельного, строительного ритейла, то мы увидим, что давно уже обогнали ведущие страны мира. Причём среди наших городов по этому показателю лидирует совсем не Москва, как могло бы показаться, а Самара, Екатеринбург, Казань. Москва лишь на 3-4-ом месте.
Иван ЗасурскийПост-Трамп, или Калифорния в эпоху ранней Ноосферы
Длинная и запутанная история одной поездки со слов путешественника
Сидя в моём кабинете на журфаке, Лоуренс Лессиг долго и с интересом слушал рассказ про попытки реформы авторского права — от красивой попытки Дмитрия Медведева зайти через G20, погубленной кризисом Еврозоны из-за Греции, до уже не такой красивой второй попытки Медведева зайти через G7 (даже говорить отказались). Теперь, убеждал я его, мы точно сможем — через БРИКС — главное сделать правильные предложения! Лоуренс, как ни странно, согласился. «Приезжай на Grand Re-Opening of Public Domain, — сказал он, — там все будут, вот и обсудим».
Николай ПодосокорскийВиртуальная дружба
Тенденции коммуникации в Facebook
Дружба в фейсбуке – вещь относительная. Вчера человек тебе писал, что восторгается тобой и твоей «сетевой деятельностью» (не спрашивайте меня, что это такое), а сегодня пишет, что ты ватник, мерзавец, «расчехлился» и вообще «с тобой все ясно» (стоит тебе написать то, что ты реально думаешь про Крым, Украину, США или Запад).
Марат ГельманПособие по материализму
«О чем я думаю? Пытаюсь взрастить в себе материалиста. Но не получается»
Сегодня на пляж высыпало много людей. С точки зрения материалиста-исследователя, это было какое-то количество двуногих тел, предположим, тридцать мужчин и тридцать женщин. Высоких было больше, чем низких. Худых — больше, чем толстых. Блондинок мало. Половина — после пятидесяти, по восьмой части стариков и детей. Четверть — молодежь. Пытливый ученый, быть может, мог бы узнать объем мозга каждого из нас, цвет глаз, взял бы сорок анализов крови и как-то разделил бы всех по каким-то признакам. И даже сделал бы каждому за тысячу баксов генетический анализ.
Дмитрий Волошин, facebook.com/DAVoloshinТеория самоневерия
О том, почему мы боимся реальных действий
Мы живем в интересное время. Время открытых дискуссий, быстрых перемещений и медленных действий. Кажется, что все есть для принятия решений. Информация, много структурированной информации, масса, и средства ее анализа. Среда, открытая полемичная среда, наработанный навык высказывать свое мнение. Люди, много толковых людей, честных и деятельных, мечтающих изменить хоть что-то, мыслящих категориями целей, уходящих за пределы жизни.
facebook.com/ivan.usachevНемая любовь
«Мы познакомились после концерта. Я закончил работу поздно, за полночь, оборудование собирал, вышел, смотрю, сидит на улице, одинокая такая. Я её узнал — видел на сцене. Я к ней подошёл, начал разговаривать, а она мне «ыыы». Потом блокнот достала, написала своё имя, и добавила, что ехать ей некуда, с парнем поссорилась, а родители в другом городе. Ну, я её и пригласил к себе. На тот момент жена уже съехала. Так и живём вместе полгода».
Михаил ЭпштейнСимпсихоз. Душа — госпожа и рабыня
Природе известно такое явление, как симбиоз — совместное существование организмов разных видов, их биологическая взаимозависимость. Это явление во многом остается загадкой для науки, хотя было обнаружено швейцарским ученым С. Швенденером еще в 1877 г. при изучении лишайников, которые, как выяснилось, представляют собой комплексные организмы, состоящие из водоросли и гриба. Такая же сила нерасторжимости может действовать и между людьми — на психическом, а не биологическом уровне.
Лев СимкинЧеловек из наградного листа
На сайте «Подвиг народа» висят наградные листы на Симкина Семена Исааковича. Моего отца. Он сам их не так давно увидел впервые. Все четыре. Последний, 1985 года, не в счет, тогда Черненко наградил всех ветеранов орденами Отечественной войны. А остальные, те, что датированы сорок третьим, сорок четвертым и сорок пятым годами, выслушал с большим интересом. Выслушал, потому что самому читать ему трудновато, шрифт мелковат. Все же девяносто.
Календарь
Олег ДавыдовКолесо Екатерины
Ток страданий, текущий сквозь время
7 декабря православная церковь отмечает день памяти великомученицы Екатерины Александрийской. Эта святая считалась на Руси покровительницей свадеб и беременных женщин. В её день девушки гадали о суженом, а парни устраивали гонки на санках (и потому Екатерину называли Санницей). В общем, это был один из самых весёлых праздников в году. Однако в истории Екатерины нет ничего весёлого.
Ив ФэрбенксНельсон Мандела, 1918-2013
5 декабря 2013 года в Йоханнесбурге в возрасте 95 лет скончался Нельсон Мандела. Когда он болел, Ив Фэрбенкс написала эту статью о его жизни и наследии
Достижения Нельсона Ролилахлы Манделы, первого избранного демократическим путем президента Южной Африки, поставили его в один ряд с такими людьми, как Джордж Вашингтон и Авраам Линкольн, и ввели в пантеон редких личностей, которые своей глубокой проницательностью и четким видением будущего преобразовывали целые страны. Брошенный на 27 лет за решетку белым меньшинством ЮАР, Мандела в 1990 году вышел из заточения, готовый простить своих угнетателей и применить свою власть не для мщения, а для создания новой страны, основанной на расовом примирении.
Молот ведьм. Существует ли колдовство?
5 декабря 1484 года началась охота на ведьм
5 декабря 1484 года была издана знаменитая «ведовская булла» папы Иннокентия VIII — Summis desiderantes. С этого дня святая инквизиция, до сих пор увлечённо следившая за чистотой христианской веры и соблюдением догматов, взялась за то, чтобы уничтожить всех ведьм и вообще задушить колдовство. А в 1486 году свет увидела книга «Молот ведьм». И вскоре обогнала по тиражам даже Библию.
Александр ГоловковЦарствование несбывшихся надежд
190 лет назад, 1 декабря 1825 года, умер император Александра I, правивший Россией с 1801 по 1825 год
Александр I стал первым и последним правителем России, обходившимся без органов, охраняющих государственную безопасность методами тайного сыска. Четверть века так прожили, и государство не погибло. Кроме того, он вплотную подошёл к черте, за которой страна могла бы избавиться от рабства. А также, одержав победу над Наполеоном, возглавил коалицию европейских монархов.
Интервью
«Музыка Земли» нашей
Пианист Борис Березовский не перестает удивлять своих поклонников: то Прокофьева сыграет словно Шопена – нежно и лирично, то предстанет за роялем как деликатный и изысканный концертмейстер – это он-то, привыкший быть солистом. Теперь вот выступил в роли художественного руководителя фестиваля-конкурса «Музыка Земли», где объединил фольклор и классику. О концепции фестиваля и его участниках «Частному корреспонденту» рассказал сам Борис Березовский.
Андрей Яхимович: «Играть спинным мозгом, развивать анти-деньги»
Беседа с Андреем Яхимовичем (группа «Цемент»), одним из тех, кто создавал не только латвийский, но и советский рок, основателем Рижского рок-клуба, мудрым контркультурщиком и настоящим рижанином – как хороший кофе с черным бальзамом с интересным собеседником в Старом городе Риги. Неожиданно, обреченно весело и парадоксально.
«Каждая собака – личность»
Интервью со специалистом по поведению собак
Антуан Наджарян — известный на всю Россию специалист по поведению собак. Когда его сравнивают с кинологами, он утверждает, что его работа — нечто совсем другое, и просит не путать. Владельцы собак недаром обращаются к Наджаряну со всей страны: то, что от творит с животными, поразительно и кажется невозможным.
Юрий Арабов: «Как только я найду Бога – умру, но для меня это будет счастьем»
Юрий Арабов – один из самых успешных и известных российских сценаристов. Он работает с очень разными по мировоззрению и стилистике режиссёрами. Последние работы Арабова – «Фауст» Александра Сокурова, «Юрьев день» Кирилла Серебренникова, «Полторы комнаты» Андрея Хржановского, «Чудо» Александра Прошкина, «Орда» Андрея Прошкина. Все эти фильмы были встречены критикой и зрителями с большим интересом, все стали событиями. Трудно поверить, что эти сюжеты придуманы и написаны одним человеком. Наш корреспондент поговорила с Юрием Арабовым о его детстве и Москве 60-х годов, о героях его сценариев и религиозном поиске.
shulyan`s blog — LiveJournal
Дорогие коллеги, Компания OCS информирует о прекращении дистрибуции программного обеспечения Майкрософт (лицензии, коробочные продукты, SPLA), а также программного обеспечения ESET, Dr.Web и Corel.Мы будем продолжать продажи до тех пор, пока не выполним все наши обязательства перед партнерами и не закончим продавать продукцию со склада. По всем продажам мы будем направлять sales out отчеты указанным выше вендорам, обеспечив тем самым информационную корректность.
Ниже мы объясняем причины, побудившие нас принять такое решение.
Вы можете задать все интересующие вас вопросы своим менеджерам компании OCS или направив письмо по адресу [email protected].
______________________________
Майкрософт принял решение, что из шести дистрибьюторов по лицензиям он лишает дистрибьюторского статуса одного, и это компания OCS. Мы знаем, что вы удивлены. Удивляются все, ибо такое решение не укладывается ни в бизнес логику, ни просто в логику здравого смысла. По итогам финансового года (закончился 30 июня) OCS был самым быстрорастущим дистрибьютором: рост продаж составил 42,8% при росте вендора 12,48%. Доля рынка OCS по лицензиям росла все годы и составила 18%. По объемам продаж OCS занял второе место, деля его с одним из конкурентов. Отрыв от конкурентов с 4-го, 5-го и 6-го мест – более 70%. У OCS было около 1400 дилеров и более половины из них — 756 — это «уникальные» партнеры, т.е. компании, которые покупали ТОЛЬКО в OCS. За этими достижениями стоит огромный труд команды и огромное доверие партнеров.
Отставив недоумения, мы поняли, что вендор сделал то, что мы сами сделать не решались — мы бросаем «чемодан без ручки», который очень тяжело тащить. Мы продавали Майкрософт почти 4 года. И все время это был рынок демпинга, отсутствия маржи, и вендор ничего с этим не делал. Последние полгода рынок вообще пошел в минусовую зону. Мы неоднократно обсуждали, не пора ли закрыть это направление. И каждый раз не могли решиться. Сначала мы думали, что демпинг временный и «завтра» все станет цивильным. Потом перестали верить в светлую перспективу, но думали о тех 750 дилерах, которые покупали только у нас. Ведь это мы многих привели в этот бизнес, а OCS привык отвечать за свои действия. Вендор освободил нас от этого мучительного для нас решения. Мы приносим извинения тем, кто опирался на нас в этом бизнесе. К сожалению, мы не сможем вас больше поддерживать в этом.
Обдумав все, мы приняли решение закрыть также бизнес по коробочным продуктам Microsoft и SPLA, а также по ESET, Dr.Web и Corel. У нас нет претензий к этим вендорам, мы выполним все свои обязательства перед ними, но бизнес завершим, ибо не видим на сегодняшний день достаточной маржинальности и перспектив для серьезных инвестиций. Мы высвобождаем ценный менеджерский ресурс для наших стратегических направлений: инфраструктурный софт, ПО Oracle и IBM и другие.
Дорогие коллеги, мы надеемся, что наше сотрудничество останется таким же прочным, как ранее. У нас около 200 линеек продукции, и мы по прежнему готовы оказывать Вам помощь и содействие в самых разных сегментах ИТ рынка и рынка бытовой электроники.
Максим Сорокин
Президент OCS
БЕСПОРЯДОК В ОКРУЖАЮЩЕЙ СРЕДЕ ПОРОЖДАЕТ БЕСПОРЯДОК В ГОЛОВЕ И ЖЕЛАНИЕ ЭТОТ БЕСПОРЯДОК ПОДДЕРЖИВАТЬ: 0_stranger — LiveJournal
Есть места, проходя по которым, я чувствую, как что-то во мне становится лучше, будто я сам подтягиваюсь к уровню окружающих меня пейзажей (например, Стрелка ВО, Петропавловка и т.д.). Но в то же время ежедневно, попадая на загаженный бутылками, пакетами и костями берег Славянки, я ощущаю растущее во мне чувство агрессии.Вывод вытекающий из осмысления личного повседневного опыта: вид окружающей среды пробуждает во мне либо хорошее, либо, мягко говоря, не самое хорошее.Мусорящие на берегу и на улицах рассуждают просто: тут уже хуже не сделать. Эти же люди не будут гадить в чистом месте, а в грязном — за милую душу.
Нидерландские коллеги провели исследования на эту тему в Голландии. Выводы те же, но уже с доказательствами более солидного характера. На ту же тему были исследования процесса радикального улучшения криминогенной обстановки в Нью-Йорке.
(Оригиналы см. здесь: http://www.econ.jhu.edu/courses/334/Science%20Article.pdf
http://www.manhattan-institute.org/pdf/_atlantic_monthly-broken_windows.pdf
http://www.cordovatowne.com/brokenwindowtheorypart2.pdf
http://www.ccsindia.org/ccsindia/lssreader/28lssreader.pdf
http://home.uchicago.edu/~ludwigj/papers/Broken_windows_2006.pdf
Русские рефераты на тему:
Текст поста
Теория разбитых окон
А. Галиуллин
Опубликовано Айрат Май 3, 2011 в Практическая психология
http://galiullin.ru/blog/teoriya-razbityx-okon/#comments
В 1980-х годах Нью-Йорк представлял собой адский ад. Там совершалось более 1 500 тяжких преступлений КАЖДЫЙ ДЕНЬ. 6-7 убийств в сутки. Ночью по улицам ходить было опасно, а в метро рисковано ездить даже днем. Грабители и попрошайки в подземке были обычным делом. Грязные и сырые платформы едва освещались. В вагонах было холодно, под ногами валялся мусор, стены и потолок сплошь покрыты граффити.
Вот что рассказывали о нью-йоркской подземке:
«Выстояв бесконечную очередь за жетоном, я попытался опустить его в турникет, но обнаружил, что монетоприемник испорчен. Рядом стоял какой-то бродяга: поломав турникет, теперь он требовал, чтобы пассажиры отдавали жетоны лично ему. Один из его дружков наклонился к монетоприемнику и вытаскивал зубами застрявшие жетоны, покрывая все слюнями. Пассажиры были слишком напуганы, чтобы пререкаться с этими ребятами: «На, бери этот чертов жетон, какая мне разница!» Большинство людей миновали турникеты бесплатно. Это была транспортная версия дантова ада».
Город был в тисках самой свирепой эпидемии преступности в своей истории.
Но потом случилось необъяснимое. Достигнув пика к 1990-му году, преступность резко пошла на спад. За ближайшие годы количество убийств снизилось на 2/3, а число тяжких преступлений – наполовину. К концу десятилетия в метро совершалось уже на 75 % меньше преступлений, чем в начале. По какой-то причине десятки тысяч психов и гопников перестали нарушать закон.
Что произошло? Кто нажал волшебный стоп-кран и что это за кран?
Его название – «Теория разбитых окон». Канадский социолог Малкольм Гладуэлл в книге «Переломный момент» рассказывает:
«Разбитые окна» — это детище криминалистов Уилсона и Келлинга. Они утверждали, что преступность — это неизбежный результат отсутствия порядка. Если окно разбито и не застеклено, то проходящие мимо решают, что всем наплевать и никто ни за что не отвечает. Вскоре будут разбиты и другие окна, и чувство безнаказанности распространится на всю улицу, посылая сигнал всей округе. Сигнал, призывающий к более серьезным преступлениям».
Гладуэлл занимается социальными эпидемиями. Он считает, что человек нарушает закон не только (и даже не столько) из-за плохой наследственности или неправильного воспитания. Огромное значение на него оказывает то, что он видит вокруг. Контекст.
Нидерландские социологи подтверждают эту мысль (источник). Они провели серию любопытных экспериментов. Например, такой. С велосипедной стоянки возле магазина убрали урны и на рули велосипедов повесили рекламные листовки. Стали наблюдать – сколько народа бросит флаеры на асфальт, а сколько постесняется. Стена магазина, возле которого припаркованы велосипеды, была идеально чистой.
Листовки бросили на землю 33% велосипедистов.
Затем эксперимент повторили, предварительно размалевав стену бессодержательными рисунками.
Намусорили уже 69 % велосипедистов.
Но вернемся в Нью-Йорк в эпоху дикой преступности. В середине 1980-х в нью-йоркском метрополитене поменялось руководство. Новый директор Дэвид Ганн начал работу с… борьбы против граффити. Нельзя сказать, что вся городская общественность обрадовалась идее. «Парень, займись серьезными вопросами – техническими проблемами, пожарной безопасностью, преступностью… Не трать наши деньги на ерунду!» Но Ганн был настойчив:
«Граффити — это символ краха системы. Если начинать процесс перестройки организации, то первой должна стать победа над граффити. Не выиграв этой битвы, никакие реформы не состоятся. Мы готовы внедрить новые поезда стоимостью в 10 млн. долларов каждый, но если мы не защитим их от вандализма – известно, что получится. Они продержатся один день, а потом их изуродуют».
И Ганн дал команду ощищать вагоны. Маршрут за маршрутом. Состав за составом. Каждый чертов вагон, каждый божий день. «Для нас это было как религиозное действо», — рассказывал он позже.
В конце маршрутов установили моечные пункты. Если вагон приходил с граффити на стенах, рисунки смывались во время разворота, в противном случае вагон вообще выводили из эксплуатации. Грязные вагоны, с которых еще не смыли граффити, ни в коем случае не смешивались с чистыми. Ганн доносил до вандалов четкое послание.
«У нас было депо в Гарлеме, где вагоны стояли ночью, – рассказывал он. – В первую же ночь явились тинейджеры и заляпали стены вагонов белой краской. На следующую ночь, когда краска высохла, они пришли и обвели контуры, а через сутки все это раскрашивали. То есть они трудились 3 ночи. Мы ждали, когда они закончат свою «работу». Потом мы взяли валики и все закрасили. Парни расстроились до слез, но все было закрашено снизу доверху. Это был наш мэссидж для них: «Хотите потратить 3 ночи на то, чтобы обезобразить поезд? Давайте. Но этого никто не увидит»…
В 1990-м году на должность начальника транспортной полиции был нанят Уильям Браттон. Вместо того, чтобы заняться серьезным делом – тяжкими преступлениями, он вплотную взялся за… безбилетников. Почему?
Новый начальник полиции верил – как и проблема граффити, огромное число «зайцев» могло быть сигналом, показателем отсутствия порядка. И это поощряло совершение более тяжких преступлений. В то время 170 тысяч пассажиров пробирались в метро бесплатно. Подростки просто перепрыгивали через турникеты или прорывались силой. И если 2 или 3 человека обманывали систему, окружающие (которые в иных обстоятельствах не стали бы нарушать закон) присоединялись к ним. Они решали, что если кто-то не платит, они тоже не будут. Проблема росла как снежный ком.
Что сделал Браттон? Он выставил возле турникетов по 10 переодетых полицейских. Они выхватывали «зайцев» по одному, надевали на них наручники и выстраивали в цепочку на платформе. Там безбилетники стояли, пока не завершалась «большая ловля». После этого их провожали в полицейский автобус, где обыскивали, снимали отпечатки пальцев и пробивали по базе данных. У многих при себе оказывалось оружие. У других обнаружились проблемы с законом.
«Для копов это стало настоящим Эльдорадо, – рассказывал Браттон. – Каждое задержание было похоже на пакет с поп-корном, в котором лежит сюрприз. Что за игрушка мне сейчас попадется? Пистолет? Нож? Есть разрешение? Ого, да за тобой убийство!.. Довольно быстро плохие парни поумнели, стали оставлять оружие дома и оплачивать проезд».
В 1994 году мэром Нью-Йорка избран Рудольф Джулиани. Он забрал Браттона из транспортного управления и назначил шефом полиции города. Кстати, в Википедии написано, что именно Джулиани впервые применил Теорию разбитых окон. Теперь мы знаем, что это не так. Тем не менее, заслуга мэра несомненна – он дал команду развить стратегию в масштабах всего Нью-Йорка.
Полиция заняла принципиально жесткую позицию по отношению к мелким правонарушителям. Арестовывала каждого, кто пьянствовал и буянил в общественных местах. Кто кидал пустые бутылки. Разрисовывал стены. Прыгал через турникеты, клянчил деньги у водителей за протирку стекол. Если кто-то мочился на улице, он отправлялся прямиком в тюрьму.
Уровень городской преступности стал резко падать – так же быстро, как в подземке. Начальник полиции Браттон и мэр Джулиани объясняют: «Мелкие и незначительные, на первый взгляд, проступки служили сигналом для осуществления тяжких преступлений».
Цепная реакция была остановлена. Насквозь криминальный Нью-Йорк к концу 1990-х годов стал самым безопасным мегаполисом Америки.
Волшебный стоп-кран сработал.
На мой взгляд, Теория разбитых окон довольно многогранна. Можно применить ее к разным областям жизни: общению, воспитанию детей, работе… В следующем посте я покажу, какое отношение она имеет к «гармонии с собой и миром» – нашему мироощущению и способу жить.
Гармонии вам!
Русский реферат голландской статьи:
Мусор на улицах ведет к росту преступности
15.12.08 | Психология, Социология, Александр Марков
(http://elementy.ru/news/430941)
Если прицепить бумажку к велосипеду, стоящему у разрисованной стены, велосипедист, скорее всего, бросит ее на землю, если же стена чистая — заберет с собой, чтобы потом выбросить в урну. Фото из обсуждаемой статьи в Science
Психологи и социологи давно предполагали, что асоциальное поведение может распространяться подобно эпидемии, однако эта теория до сих пор оставалась спорной. Шесть экспериментов, проведенных нидерландскими учеными, показали, что люди чаще нарушают принятые нормы поведения, когда видят, что другие тоже так поступают. При этом «дурной пример» трактуется расширительно: видя, что нарушается одно из принятых правил, люди позволяют себе нарушать и другие нормы.
Согласно «теории разбитых окон», сформулированной Джеймсом Уилсоном и Джорджем Келлингом в 1982 году (см.: J. Q. Wilson, G. L. Kelling. Broken windows), если кто-то разбил стекло в доме и никто не вставил новое, то вскоре ни одного целого окна в этом доме не останется, а потом начнется мародерство. Иными словами, явные признаки беспорядка и несоблюдения людьми принятых норм поведения провоцируют окружающих тоже забыть о правилах и вести себя по-свински. В результате возникающей цепной реакции «приличный» городской район может быстро превратиться в клоаку, где людям страшно выходить на улицу.
«Теория разбитых окон» очень понравилась многим политикам, и ее вскоре стали применять на практике — сначала в Нью-Йорке, а затем и во многих других городах США, Европы, Южной Африки, Индонезии и в других странах. Тщательно следя за чистотой улиц и смывая граффити со стен, нью-йоркские власти не только приучили граждан вести себя культурнее, но и добились значительного снижения преступности в городе.
Однако такие практические эксперименты нельзя назвать абсолютно корректными с научной точки зрения. Теоретически, снижение преступности в Нью-Йорке могло быть вызвано какими-то другими факторами и чисто случайно совпасть во времени с кампанией по уборке улиц. Специальные исследования, посвященные этому вопросу, опирались в основном на анализ корреляций (например, между чистотой улиц и уровнем преступности в разных городах), однако эти данные тоже можно трактовать неоднозначно. Корреляция сама по себе ничего не говорит о причинно-следственных связях между изучаемыми явлениями. Например, оба фактора (преступность и чистота) могут определяться каким-то третьим, неизвестным фактором; чистота может быть не причиной, а следствием низкого уровня преступности и т. д. Поэтому многие эксперты сомневались в действенности теории разбитых окон. В частности, оспаривалось утверждение, что несоблюдение окружающими одних правил может подталкивать людей к нарушению других.
Для окончательного разрешения спорного вопроса нужны были строгие эксперименты. Социологи из Гронингенского университета (Нидерланды) провели шесть таких экспериментов на улицах родного города, о чём рассказали в последнем номере журнала Science.
Первый эксперимент проводили на улице, где много магазинов, у стены дома, где добропорядочные гронингенцы, приезжая за покупками, паркуют свои велосипеды. У этой стены стоял яркий, бросающийся в глаза знак, запрещающий рисовать на стенах. Сначала стена была чистой. Экспериментаторы повесили на руль каждого велосипеда (всего велосипедов было 77) бумажку со словами «Желаем всем счастливых праздников!» и логотипом несуществующего магазина спортивных товаров. Спрятавшись в укромном уголке, исследователи стали наблюдать за действиями велосипедистов. На улице не было урн, поэтому человек мог либо бросить бумажку на землю, либо повесить на другой велосипед, либо взять с собой, чтобы выбросить позже. Первые два варианта рассматривались как нарушение принятых норм, третий — как их соблюдение.
Из 77 велосипедистов лишь 25 (33%) повели себя некультурно. Затем эксперимент повторили, при такой же погоде и в то же время дня, предварительно размалевав стену бессодержательными рисунками. На этот раз намусорили 53 человека из 77 (69%). Выявленное различие имеет высокую степень статистической значимости. Таким образом, нарушение запрета рисовать на стенах оказалось серьезным стимулом, провоцирующим людей нарушать другое общепринятое правило — не сорить на улицах. В Гронингене полиция не хватает за руку людей, разбрасывающих мусор, поэтому выявленный эффект нельзя объяснить утилитарными соображениями («раз не поймали тех, кто рисовал на стенах, то и меня не поймают, если я брошу бумажку»).
Второй эксперимент должен был показать, справедлива ли теория разбитых окон только для общепринятых норм или ее действие распространяется также и на локальные правила, установленные для какой-то конкретной ситуации или места. Исследователи перегородили главный вход на автомобильную парковку забором, в котором, однако, была оставлена широкая щель. Рядом с ней повесили знак «Вход воспрещен, обход в 200 м справа», а также объявление «Запрещается пристегивать велосипеды к забору». Опыт опять проводили в двух вариантах: «порядок соблюден» и «порядок нарушен». В первом случае в метре от забора стояли четыре велосипеда, явно к нему не пристегнутые. Во втором случае те же велосипеды пристегнули к забору. Из укромного места экспериментаторы наблюдали, как поведут себя граждане, пришедшие за своими автомобилями: пойдут обходить забор или пролезут в дырку. Результат снова оказался положительным: в ситуации «порядок соблюден» в дырку пролезли только 27% автовладельцев, а в ситуации «порядок нарушен» — целых 82%.
Третий эксперимент проводили в подземной парковке у супермаркета, где висело большое и хорошо заметное объявление «Пожалуйста, возвращайте взятые из магазина тележки». В ситуации «порядок соблюден» на парковке не было тележек, в ситуации «порядок нарушен» там находились четыре тележки. Их ручки исследователи предусмотрительно измазали мазутом, чтобы у посетителей не возникло желания ими воспользоваться. К машинам прикрепляли такие же бумажки, как в первом эксперименте. Результат получился аналогичный: в первой ситуации бросили бумажку на землю 30% водителей, во второй – 58%.
Четвертый эксперимент напоминал первый, с той разницей, что признаки «нарушения норм другими людьми» были теперь не визуальные, а звуковые. В Нидерландах закон запрещает использование петард и фейерверков в предновогодние недели (нарушителей штрафуют на 60 евро). Этот закон всем прекрасно известен. Оказалось, что велосипедисты намного чаще бросают бумажки на землю, если слышат звук разрывающихся петард.
В пятом и шестом экспериментах людей провоцировали на мелкую кражу. Из почтового ящика торчал конверт с прозрачным окошком, из которого явственно проглядывала купюра в 5 евро. Экспериментаторы следили за проходящими мимо людьми, подсчитывая число краж. В ситуации «порядок соблюден» почтовый ящик был чистый и мусора вокруг не было. В ситуации «порядок нарушен» либо ящик был разрисован бессмысленными граффити (эксперимент 5), либо кругом валялся мусор (эксперимент 6).
Результаты и на этот раз получились весьма убедительные. В ситуации «порядок соблюден» только 13% прохожих (из 71) присвоили соблазнительный конверт. Однако из разрисованного ящика конверт украли 27% прохожих (из 60), а разбросанный мусор спровоцировал на кражу 25% людей (из 72). Оба различия статистически достоверны. Таким образом, обычное граффити или разбросанный мусор увеличивает число краж вдвое.
Полученные результаты, несомненно, должны быть учтены властями: ясно, что нарушение общественных норм может нарастать, как снежный ком, и бороться нужно уже с самыми первыми проявлениями, потому что антиобщественное поведение может быстро стать привычным для многих, и тогда система начнет поддерживать сама себя. И каждый из нас, конечно, должен иметь в виду, что, бросая на газон банку из-под пива или выводя на стене неприличное слово, мы тем самым реально способствуем росту преступности и преумножению всеобщего свинства.
Источник: Kees Keizer, Siegwart Lindenberg, Linda Steg. The Spreading of Disorder // Science. 2008. V. 322. P. 1981–1685.
Александр Марков
ТЕОРИЯ РАЗБИТЫХ ОКОН — Бизнес-дайджест Живого Журнала — LiveJournal
А ведь это многое объясняет. В т.ч. и в управлении бизнесом. Закономерности и последствия скорее всего те же самые.Американские криминалисты Уилсон и Келлинг выдвинули идею, что преступность — это неизбежный результат отсутствия порядка. Если окно разбито и не застеклено, то проходящие мимо решают, что всем наплевать и никто ни за что не отвечает. Вскоре будут разбиты и другие окна, и чувство безнаказанности распространится на всю улицу, посылая сигнал всей округе. Сигнал, призывающий к более серьезным преступлениям…
В 1980-х годах Нью-Йорк представлял собой адский ад. Там совершалось более 1 500 тяжких преступлений КАЖДЫЙ ДЕНЬ. 6-7 убийств в сутки. Ночью по улицам ходить было опасно, а в метро рискованно ездить даже днем. Грабители и попрошайки в подземке были обычным делом. Грязные и сырые платформы едва освещались. В вагонах было холодно, под ногами валялся мусор, стены и потолок сплошь покрыты граффити.
Вот что рассказывали о нью-йоркской подземке:
«Выстояв бесконечную очередь за жетоном, я попытался опустить его в турникет, но обнаружил, что монетоприемник испорчен. Рядом стоял какой-то бродяга: поломав турникет, теперь он требовал, чтобы пассажиры отдавали жетоны лично ему. Один из его дружков наклонился к монетоприемнику и вытаскивал зубами застрявшие жетоны, покрывая все слюнями. Пассажиры были слишком напуганы, чтобы пререкаться с этими ребятами: «На, бери этот чертов жетон, какая мне разница!» Большинство людей миновали турникеты бесплатно. Это была транспортная версия дантова ада».
Город был в тисках самой свирепой эпидемии преступности в своей истории.
Но потом случилось необъяснимое. Достигнув пика к 1990-му году, преступность резко пошла на спад. За ближайшие годы количество убийств снизилось на 2/3, а число тяжких преступлений – наполовину. К концу десятилетия в метро совершалось уже на 75 % меньше преступлений, чем в начале. По какой-то причине десятки тысяч психов и гопников перестали нарушать закон.
Что произошло? Кто нажал волшебный стоп-кран и что это за кран?
Его название – «Теория разбитых окон». Канадский социолог Малкольм Гладуэлл в книге «Переломный момент» рассказывает:
«Разбитые окна» — это детище криминалистов Уилсона и Келлинга. Они утверждали, что преступность — это неизбежный результат отсутствия порядка. Если окно разбито и не застеклено, то проходящие мимо решают, что всем наплевать и никто ни за что не отвечает. Вскоре будут разбиты и другие окна, и чувство безнаказанности распространится на всю улицу, посылая сигнал всей округе. Сигнал, призывающий к более серьезным преступлениям».
Гладуэлл занимается социальными эпидемиями. Он считает, что человек нарушает закон не только (и даже не столько) из-за плохой наследственности или неправильного воспитания. Огромное значение на него оказывает то, что он видит вокруг. Контекст.
Нидерландские социологи подтверждают эту мысль. Они провели серию любопытных экспериментов. Например, такой. С велосипедной стоянки возле магазина убрали урны и на рули велосипедов повесили рекламные листовки. Стали наблюдать – сколько народа бросит флаеры на асфальт, а сколько постесняется. Стена магазина, возле которого припаркованы велосипеды, была идеально чистой.
Листовки бросили на землю 33% велосипедистов.
Затем эксперимент повторили, предварительно размалевав стену бессодержательными рисунками.
Намусорили уже 69 % велосипедистов.
Но вернемся в Нью-Йорк в эпоху дикой преступности. В середине 1980-х в нью-йоркском метрополитене поменялось руководство. Новый директор Дэвид Ганн начал работу с… борьбы против граффити. Нельзя сказать, что вся городская общественность обрадовалась идее. «Парень, займись серьезными вопросами – техническими проблемами, пожарной безопасностью, преступностью… Не трать наши деньги на ерунду!» Но Ганн был настойчив:
«Граффити — это символ краха системы. Если начинать процесс перестройки организации, то первой должна стать победа над граффити. Не выиграв этой битвы, никакие реформы не состоятся. Мы готовы внедрить новые поезда стоимостью в 10 млн. долларов каждый, но если мы не защитим их от вандализма – известно, что получится. Они продержатся один день, а потом их изуродуют».
И Ганн дал команду очищать вагоны. Маршрут за маршрутом. Состав за составом. Каждый чертов вагон, каждый божий день. «Для нас это было как религиозное действо», — рассказывал он позже.
В конце маршрутов установили моечные пункты. Если вагон приходил с граффити на стенах, рисунки смывались во время разворота, в противном случае вагон вообще выводили из эксплуатации. Грязные вагоны, с которых еще не смыли граффити, ни в коем случае не смешивались с чистыми. Ганн доносил до вандалов четкое послание.
«У нас было депо в Гарлеме, где вагоны стояли ночью, – рассказывал он. – В первую же ночь явились тинейджеры и заляпали стены вагонов белой краской. На следующую ночь, когда краска высохла, они пришли и обвели контуры, а через сутки все это раскрашивали. То есть они трудились 3 ночи. Мы ждали, когда они закончат свою «работу». Потом мы взяли валики и все закрасили. Парни расстроились до слез, но все было закрашено снизу доверху. Это был наш мэссидж для них: «Хотите потратить 3 ночи на то, чтобы обезобразить поезд? Давайте. Но этого никто не увидит»…
В 1990-м году на должность начальника транспортной полиции был нанят Уильям Браттон. Вместо того, чтобы заняться серьезным делом – тяжкими преступлениями, он вплотную взялся за… безбилетников. Почему?
Новый начальник полиции верил – как и проблема граффити, огромное число «зайцев» могло быть сигналом, показателем отсутствия порядка. И это поощряло совершение более тяжких преступлений. В то время 170 тысяч пассажиров пробирались в метро бесплатно. Подростки просто перепрыгивали через турникеты или прорывались силой. И если 2 или 3 человека обманывали систему, окружающие (которые в иных обстоятельствах не стали бы нарушать закон) присоединялись к ним. Они решали, что если кто-то не платит, они тоже не будут. Проблема росла как снежный ком.
Что сделал Браттон? Он выставил возле турникетов по 10 переодетых полицейских. Они выхватывали «зайцев» по одному, надевали на них наручники и выстраивали в цепочку на платформе. Там безбилетники стояли, пока не завершалась «большая ловля». После этого их провожали в полицейский автобус, где обыскивали, снимали отпечатки пальцев и пробивали по базе данных. У многих при себе оказывалось оружие. У других обнаружились проблемы с законом.
«Для копов это стало настоящим Эльдорадо, – рассказывал Браттон. – Каждое задержание было похоже на пакет с поп-корном, в котором лежит сюрприз. Что за игрушка мне сейчас попадется? Пистолет? Нож? Есть разрешение? Ого, да за тобой убийство!.. Довольно быстро плохие парни поумнели, стали оставлять оружие дома и оплачивать проезд».
В 1994 году мэром Нью-Йорка избран Рудольф Джулиани. Он забрал Браттона из транспортного управления и назначил шефом полиции города. Кстати, в Википедии написано, что именно Джулиани впервые применил Теорию разбитых окон. Теперь мы знаем, что это не так. Тем не менее, заслуга мэра несомненна – он дал команду развить стратегию в масштабах всего Нью-Йорка.
Полиция заняла принципиально жесткую позицию по отношению к мелким правонарушителям. Арестовывала каждого, кто пьянствовал и буянил в общественных местах. Кто кидал пустые бутылки. Разрисовывал стены. Прыгал через турникеты, клянчил деньги у водителей за протирку стекол. Если кто-то мочился на улице, он отправлялся прямиком в тюрьму.
Уровень городской преступности стал резко падать – так же быстро, как в подземке. Начальник полиции Браттон и мэр Джулиани объясняют: «Мелкие и незначительные, на первый взгляд, проступки служили сигналом для осуществления тяжких преступлений».
Цепная реакция была остановлена. Насквозь криминальный Нью-Йорк к концу 1990-х годов стал самым безопасным мегаполисом Америки.
Волшебный стоп-кран сработал.
На мой взгляд, Теория разбитых окон довольно многогранна. Можно применить ее к разным областям жизни: общению, воспитанию детей, работе… В следующем посте я покажу, какое отношение она имеет к «гармонии с собой и миром» – нашему мироощущению и способу жить.
Гармонии вам!
Источник
24.12.2012
Айрат Галиуллин
REGIONS.RU — новости Федерации | Мелкие правонарушения
Криминалисты считают, что безнаказанность мелких правонарушений чрезвычайно сильно влияет на криминальную обстановку в целом. Существует так называемая «теория разбитых окон», о которой пишет в своей недавней статье известный сетевой журналист Айрат Галиуллин:
«Разбитые окна» — это детище криминалистов Уилсона и Келлинга. Они утверждали, что преступность — это неизбежный результат отсутствия порядка. Если окно разбито и не застеклено, то проходящие мимо решают, что всем наплевать и никто ни за что не отвечает. Вскоре будут разбиты и другие окна, и чувство безнаказанности распространится на всю улицу, посылая сигнал всей округе. Сигнал, призывающий к более серьезным преступлениям…
Человек нарушает закон не только (и даже не столько) из-за плохой наследственности или неправильного воспитания. Огромное значение на него оказывает то, что он видит вокруг».
Галиуллин рассказывает, что разгул преступности в Нью-Йорке 1980-х – начала 1990-х удалось остановить как раз за счет последовательной борьбы с мелкими правонарушениями. «Полиция заняла принципиально жесткую позицию по отношению к мелким правонарушителям. Арестовывала каждого, кто пьянствовал и буянил в общественных местах. Кто кидал пустые бутылки. Разрисовывал стены. Прыгал через турникеты, клянчил деньги у водителей за протирку стекол. Если кто-то мочился на улице, он отправлялся прямиком в тюрьму. Уровень городской преступности стал резко падать. Начальник полиции Браттон и мэр Джулиани объясняют: «Мелкие и незначительные, на первый взгляд, проступки служили сигналом для осуществления тяжких преступлений».
Отметим, что в нашей стране именно «мелочи», на которые всерьез не обращают внимания ни полиция, ни общество (угрозы и сквернословие в общественных местах, вандализм, загрязнение дворов и подъездов и т.п.), как раз и создают ту «разлитую в воздухе агрессию», которую отмечают почти все, кто сравнивает Россию с более благополучными странами. Как раз к таким «мелочам» относится, в частности, недавний скандал с водителем машины главы МЧС Сергея Шойгу. Шофер, возмущенный, что другой водитель не уступил ему дорогу, угрожал его застрелить. Шойгу уволил проштрафившегося водителя, но о более серьезном наказании никто даже не заикнулся – хотя статья «угроза убийством» в УК РФ есть.
«Кажется ли вам убедительной «теория разбитых окон»? Применима ли основанная на ней стратегия борьбы с преступностью к российским условиям? Не следует ли начать всерьез относиться к мелким и на первый взгляд не особенно опасным правонарушениям – вроде нашумевшего случая на дороге?» — с такими вопросами корреспондент Regions.Ru обратился к священнослужителям.
Протоиерей Александр Лаврин, клирик храма иконы Божией Матери «Живоносный источник» в Царицыне, считает, что для правоохранительной системы вообще не должно быть деления на «главные» и «второстепенные» правонарушения.
«Любые правонарушения должны рассматриваться в соответствии с Уголовным кодексом. Добросовестность при этом, конечно, сама собою разумеется. Только откуда ей взяться? Она, похоже, не входит в число государственных и общественных ценностей», — сказал он.
«Проблема, как мне кажется, не в том, что безнаказанность мелких правонарушений провоцирует крупные, а в том, что высокая преступность как таковая является следствием проблем нравственных и моральных, — как на уровне человеческой личности, так и на уровне всего общества. Нам нужно учиться жить честно, уважая друг друга. По-моему, это всегда самое главное», — заключил протоиерей.
Игумен Никон (Головко), председатель Издательского совета Донского ставропигиального монастыря, порадовался, что, наконец, эта тема выдвинута для обсуждения в интернете.
«Я давно убежден, что законодательство цивилизованной страны должно быть гибким и, будучи фактически инструментом воспитания нации, должно приспосабливаться к требованиям текущего момента», — сказал он.
«В этой связи мне представляется совершенно уместным и даже необходимым, чтобы за так называемые мелкие преступления, — уличные кражи, угоны и порча автомобилей, хамство, даже за брошенный на тротуар окурок — назначались вполне серьезные наказания. Отучив людей «мелко пакостничать», мы не допустим появления лет через двадцать-двадцать пять целого поколения готовых бандитов», — считает отец игумен.
Председатель ДУМ Москвы и Центрального региона России, член ОП РФ Альбир-хазрат Крганов также убежден, что, правонарушения «вообще не должны делиться не мелкие и крупные». «В любом случае речь идет о нарушении закона. Наказание, конечно, должно быть разным, но относиться к ним следует одинаково серьезно», — подчеркнул он.
Как отмечает Крганов, «главное, чтобы все без исключения граждане страны, вне зависимости от их социального или материального положения, были равны перед законом». «В демократической стране с едиными для всех правовыми нормами никто не должен ощущать своей безнаказанности в случае преступления закона», — указал религиозный деятель.
Со своей стороны Крганов высказался за то, чтобы «уже с самого раннего детства развивать в гражданах определенное правосознание». «Даже те, кто работает с детьми, должны по возможности объяснять малышам, что «присваивать» себе чужие игрушки нехорошо, ведь все начинается с малого», — отметил Альбир-хазрат.
Для правоохранительных органов «не должен играть существенного значения тот факт, носит правонарушение крупный, средний или мелкий характер», — считает ректор университетского Центра исламского образования и науки Максуд Садиков.
«Каждое правонарушение должно быть в обязательном порядке наказуемо», — отметил он.
По словам Садикова, «безнаказанность подобных действий всегда порождает еще большее неуважение к закону». При этом он подчеркнул, что не считает «особо мелким и незначительным» случай, произошедший на днях с водителем машины министра Шойгу. «Любой служащий, вплоть до водителя автомобиля чиновника, не вправе ставить себя над законом и нарушать общепринятые нормы общественного поведения», — указал ректор.
Как полагает общественный деятель, именно противоправное поведение многих государственных служащих и уверенность их в собственной безнаказанности «создает в обществе нездоровую атмосферу недоверия людей к силе закона и равенству граждан перед ним». «Хотя подобное поведение власть предержащих в России во многом обусловлено историческими традициями управления, в современной демократической стране необходимо всячески противостоять этому явлению», — подчеркнул Максуд Садиков.
Теория разбитых окон » E-News.su
В 1980-х годах Нью-Йорк представлял собой адский ад. Там совершалось более 1 500 тяжких преступлений КАЖДЫЙ ДЕНЬ. 6-7 убийств в сутки. Ночью по улицам ходить было опасно, а в метро рискованно ездить даже днем. Грабители и попрошайки в подземке были обычным делом. Грязные и сырые платформы едва освещались. В вагонах было холодно, под ногами валялся мусор, стены и потолок сплошь покрыты граффити.
Вот что рассказывали о нью-йоркской подземке:
«Выстояв бесконечную очередь за жетоном, я попытался опустить его в турникет, но обнаружил, что монетоприемник испорчен. Рядом стоял какой-то бродяга: поломав турникет, теперь он требовал, чтобы пассажиры отдавали жетоны лично ему. Один из его дружков наклонился к монетоприемнику и вытаскивал зубами застрявшие жетоны, покрывая все слюнями. Пассажиры были слишком напуганы, чтобы пререкаться с этими ребятами: «На, бери этот чертов жетон, какая мне разница!» Большинство людей миновали турникеты бесплатно. Это была транспортная версия дантова ада».
Город был в тисках самой свирепой эпидемии преступности в своей истории.
Но потом случилось необъяснимое. Достигнув пика к 1990-му году, преступность резко пошла на спад. За ближайшие годы количество убийств снизилось на 2/3, а число тяжких преступлений – наполовину. К концу десятилетия в метро совершалось уже на 75 % меньше преступлений, чем в начале. По какой-то причине десятки тысяч психов и гопников перестали нарушать закон.
Что произошло? Кто нажал волшебный стоп-кран и что это за кран?
Его название – «Теория разбитых окон». Канадский социолог Малкольм Гладуэлл в книге «Переломный момент» рассказывает:
«Разбитые окна» — это детище криминалистов Уилсона и Келлинга. Они утверждали, что преступность — это неизбежный результат отсутствия порядка. Если окно разбито и не застеклено, то проходящие мимо решают, что всем наплевать и никто ни за что не отвечает. Вскоре будут разбиты и другие окна, и чувство безнаказанности распространится на всю улицу, посылая сигнал всей округе. Сигнал, призывающий к более серьезным преступлениям».
Гладуэлл занимается социальными эпидемиями. Он считает, что человек нарушает закон не только (и даже не столько) из-за плохой наследственности или неправильного воспитания. Огромное значение на него оказывает то, что он видит вокруг. Контекст.
Нидерландские социологи подтверждают эту мысль. Они провели серию любопытных экспериментов. Например, такой. С велосипедной стоянки возле магазина убрали урны и на рули велосипедов повесили рекламные листовки. Стали наблюдать – сколько народа бросит флаеры на асфальт, а сколько постесняется. Стена магазина, возле которого припаркованы велосипеды, была идеально чистой.
Листовки бросили на землю 33% велосипедистов.
Затем эксперимент повторили, предварительно размалевав стену бессодержательными рисунками.
Намусорили уже 69 % велосипедистов.
Но вернемся в Нью-Йорк в эпоху дикой преступности. В середине 1980-х в нью-йоркском метрополитене поменялось руководство. Новый директор Дэвид Ганн начал работу с… борьбы против граффити. Нельзя сказать, что вся городская общественность обрадовалась идее. «Парень, займись серьезными вопросами – техническими проблемами, пожарной безопасностью, преступностью… Не трать наши деньги на ерунду!» Но Ганн был настойчив:
«Граффити — это символ краха системы. Если начинать процесс перестройки организации, то первой должна стать победа над граффити. Не выиграв этой битвы, никакие реформы не состоятся. Мы готовы внедрить новые поезда стоимостью в 10 млн. долларов каждый, но если мы не защитим их от вандализма – известно, что получится. Они продержатся один день, а потом их изуродуют».
И Ганн дал команду очищать вагоны. Маршрут за маршрутом. Состав за составом. Каждый чертов вагон, каждый божий день. «Для нас это было как религиозное действо», — рассказывал он позже.
В конце маршрутов установили моечные пункты. Если вагон приходил с граффити на стенах, рисунки смывались во время разворота, в противном случае вагон вообще выводили из эксплуатации. Грязные вагоны, с которых еще не смыли граффити, ни в коем случае не смешивались с чистыми. Ганн доносил до вандалов четкое послание.
«У нас было депо в Гарлеме, где вагоны стояли ночью, – рассказывал он. – В первую же ночь явились тинейджеры и заляпали стены вагонов белой краской. На следующую ночь, когда краска высохла, они пришли и обвели контуры, а через сутки все это раскрашивали. То есть они трудились 3 ночи. Мы ждали, когда они закончат свою «работу». Потом мы взяли валики и все закрасили. Парни расстроились до слез, но все было закрашено снизу доверху. Это был наш мэссидж для них: «Хотите потратить 3 ночи на то, чтобы обезобразить поезд? Давайте. Но этого никто не увидит»…
В 1990-м году на должность начальника транспортной полиции был нанят Уильям Браттон. Вместо того, чтобы заняться серьезным делом – тяжкими преступлениями, он вплотную взялся за… безбилетников. Почему?
Новый начальник полиции верил – как и проблема граффити, огромное число «зайцев» могло быть сигналом, показателем отсутствия порядка. И это поощряло совершение более тяжких преступлений. В то время 170 тысяч пассажиров пробирались в метро бесплатно. Подростки просто перепрыгивали через турникеты или прорывались силой. И если 2 или 3 человека обманывали систему, окружающие (которые в иных обстоятельствах не стали бы нарушать закон) присоединялись к ним. Они решали, что если кто-то не платит, они тоже не будут. Проблема росла как снежный ком.
Что сделал Браттон? Он выставил возле турникетов по 10 переодетых полицейских. Они выхватывали «зайцев» по одному, надевали на них наручники и выстраивали в цепочку на платформе. Там безбилетники стояли, пока не завершалась «большая ловля». После этого их провожали в полицейский автобус, где обыскивали, снимали отпечатки пальцев и пробивали по базе данных. У многих при себе оказывалось оружие. У других обнаружились проблемы с законом.
«Для копов это стало настоящим Эльдорадо, – рассказывал Браттон. – Каждое задержание было похоже на пакет с поп-корном, в котором лежит сюрприз. Что за игрушка мне сейчас попадется? Пистолет? Нож? Есть разрешение? Ого, да за тобой убийство!.. Довольно быстро плохие парни поумнели, стали оставлять оружие дома и оплачивать проезд».
В 1994 году мэром Нью-Йорка избран Рудольф Джулиани. Он забрал Браттона из транспортного управления и назначил шефом полиции города. Кстати, в Википедии написано, что именно Джулиани впервые применил Теорию разбитых окон. Теперь мы знаем, что это не так. Тем не менее, заслуга мэра несомненна – он дал команду развить стратегию в масштабах всего Нью-Йорка.
Полиция заняла принципиально жесткую позицию по отношению к мелким правонарушителям. Арестовывала каждого, кто пьянствовал и буянил в общественных местах. Кто кидал пустые бутылки. Разрисовывал стены. Прыгал через турникеты, клянчил деньги у водителей за протирку стекол. Если кто-то мочился на улице, он отправлялся прямиком в тюрьму.
Уровень городской преступности стал резко падать – так же быстро, как в подземке. Начальник полиции Браттон и мэр Джулиани объясняют: «Мелкие и незначительные, на первый взгляд, проступки служили сигналом для осуществления тяжких преступлений».
Цепная реакция была остановлена. Насквозь криминальный Нью-Йорк к концу 1990-х годов стал самым безопасным мегаполисом Америки.
Волшебный стоп-кран сработал
На мой взгляд, Теория разбитых окон довольно многогранна. Можно применить ее к разным областям жизни: общению, воспитанию детей, работе.
Гармонии вам!
Автор: Айрат Галиуллин
P/S
…если я, вместо того, чтобы оперировать каждый вечер, начну у себя в квартире петь хором, у меня настанет разруха. Если я, входя в уборную, начну, извините за выражение, мочиться мимо унитаза и то же самое будут делать Зина и Дарья Петровна, в уборной начнется разруха. Следовательно, разруха не в клозетах, а в головах.
Профессор Преображенский.
Источник
Новостной сайт E-News.su | E-News.pro. Используя материалы, размещайте обратную ссылку.
Если заметили ошибку, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter (не выделяйте 1 знак)
Другая сторона «разбитых окон»
В девятнадцатом веке британские исследователи начали изучать различия в уровне преступности между городами и внутри них. Некоторые из этих исследований предлагали относительно простые объяснения дисперсии, в которой концентрированная бедность приводила к росту преступности. Другие пошли еще дальше, спрашивая, чем объясняются различия в уровне преступности среди бедных кварталов. Большая часть этой работы «предлагала теории», — написал в недавней статье криминолог из Пенсильванского университета Джон Макдональд, — «но не пыталась дать рекомендации о том, как обуздать преступность.Он неблагоприятно сравнил эту традицию с работой британских ученых-медиков, в первую очередь Джона Сноу, чьи исследования холеры «отметили важность пространственной среды» и который «предложил разделить канализацию и колодцы с питьевой водой, чтобы предотвратить попадание воды. -переносимые болезни ».
Конечно, социологи уже давно влияют на политику в области борьбы с преступностью. Рассмотрим теорию «разбитых окон», которую Гарвардский политолог Джеймс К. Уилсон и криминолог Рутгерса Джордж Келлинг представили в статье The Atlantic в 1982 году.Согласно Уилсону и Келлингу, преступники воспринимают разбитые окна и другие формы беспорядка как признаки слабого социального контроля; в свою очередь, они полагают, что преступления, совершенные там, вряд ли будут проверены. «Хотя это не является неизбежным, — утверждают Уилсон и Келлинг, — более вероятно, что здесь, а не в тех местах, где люди уверены, что они могут регулировать общественное поведение с помощью неформального контроля, наркотики переходят из рук в руки, проститутки будут просить их, а автомобили будут быть раздетым. »
«Разбитые окна» — одна из самых цитируемых статей в истории криминологии; ее иногда называют Библией полицейской службы.С 1980-х годов города по всему миру использовали идеи Уилсона и Келлинга в качестве мотивации для «нулевой терпимости» полиции, когда офицеры отслеживают мелкие преступления, такие как граффити, праздношатание, общественное опьянение и даже попрошайничество, а суды строго наказывают осужденных. их совершения. «Если вы позаботитесь о мелочах, вы сможете предотвратить множество серьезных», — сказал бывший начальник полиции Лос-Анджелеса и Нью-Йорка Уильям Дж. Браттон. (Браттон также применил теорию в зарубежной консалтинговой работе.На практике это означало остановку, обыск и арест большего числа людей, особенно тех, кто живет в районах с высоким уровнем преступности. Это также означало всплеск сообщений о том, что полиция несправедливо преследует меньшинства, особенно чернокожих.
Теория разбитых окон всегда лучше работала как идея, чем как описание реального мира. Проблемы с теорией, которые включают тот факт, что восприятие беспорядка обычно больше связано с расовым составом района, чем с количеством разбитых окон или количеством граффити в этом районе, многочисленны и хорошо задокументированы.Но более интересным, чем недостатки теории, является то, как она была сформулирована и истолкована. Рассмотрим известное воспоминание авторов о том, как начинается беспорядок:
Участок земли заброшен, растет сорняк, разбито окно. Взрослые перестают ругать буйных детей; дети, воодушевленные, становятся более дебоширный. Семьи переезжают, взрослые без родителей переезжают. Подростки соберитесь перед магазином на углу. Купец просит их переехать; они отказываются. Происходят драки. Накапливается мусор. Люди начинают пить перед продуктовым магазином; со временем пьяный опускается на тротуар и ему позволено отоспаться.К пешеходам подходят попрошайки.
Дальше дела идут еще хуже. Но что любопытно, так это то, как первые два шага этого цикла — «Часть собственности брошена, вырастают сорняки» — исчезли в общественном сознании. Третий шаг — «разбито окно» — вдохновил броское название статьи и занял центральное место. В дебатах о теории игнорировались две проблемы, лежащие в основе ее истории, и сразу переходили к преступному поведению. У нас были «разбитые окна», а не «заброшенная собственность», и последовала совсем другая политическая реакция.
Но что, если бы авторы — и политики, которые прислушались к ним, — взяли бы другой курс? Что, если бы пустая собственность привлекла внимание, которое в течение тридцати лет вместо этого осыпалось на мелких преступников?
Несколько лет назад Джон Макдональд, криминолог из Пенсильвании, и Чарльз Бранас, заведующий кафедрой эпидемиологии Колумбийского университета, начали один из самых захватывающих исследовательских экспериментов в области социальных наук. Бранас — ведущий исследователь насилия с применением огнестрельного оружия, заинтересовавшись этой темой, работая фельдшером.Он встретил Макдональда в начале августа, когда они оба работали в Пенсильванском университете, на семинаре, посвященном насилию с применением огнестрельного оружия, в травматологическом центре медицинской школы. Оба были разочарованы наукой, которая связала преступность с беспорядком в районе. «Многие из них, начиная с« разбитых окон », были просто описательными, — сказал мне Бранас. «Вы не знали, что считать беспорядком. И это не было действенным. Помимо работы полиции, которая, очевидно, была сложной, вы мало что могли с этим поделать ».
Эти двое начали встречаться в университетском городке.Пока они проводили мозговой штурм, Бранаса пригласили обсудить свое исследование на конференции в Филадельфии. Во время своей презентации он кратко упомянул о своем интересе к проведению эксперимента по изучению физических факторов, связанных с применением огнестрельного оружия. «Когда я закончил, ко мне подошел кто-то из Общества садоводов Пенсильвании, — вспоминал Бранас. Этот человек был убежден, что незанятая недвижимость — в Филадельфии были десятки тысяч пустых участков — способствовала росту насильственных преступлений в бедных кварталах. Садоводческое общество Пенсильвании, или П.У H.S. были невероятные данные, и он предложил свою помощь.
Бранасу и Макдональду понравилась эта идея. В конце концов, существует устоявшаяся литература о связи между брошенным имуществом и преступностью. В 1993 году криминолог Уильям Спелман опубликовал статью, в которой показано, что в Остине «уровень преступности в кварталах с открытыми заброшенными зданиями был вдвое выше, чем в соответствующих кварталах без открытых зданий». В 2005 году социолог Лэнс Хэннон показал, что в районах с высоким уровнем бедности Нью-Йорка количество заброшенных домов на данном участке переписи коррелировало с уровнем убийств.Но Бранас и Макдональд хотели сделать выводы из еще более глубокого исследования, которое потребовало сбора огромного количества данных и разработки эксперимента. Они пригласили присоединиться к ним больше ученых: экономиста в области здравоохранения, профессора отделения неотложной медицины Пенсильвании и медицинского антрополога.
Один из первых исследовательских проектов команды включал два естественных эксперимента в Филадельфии. В одном из них они исследовали насильственные преступления около 2356 заброшенных зданий, которые были нарушены постановлением Филадельфии по борьбе с гриппом.Владельцы отремонтировали шестьсот семьдесят шесть зданий, что означало, что их «обработали» заменой дверей и окон; остальное — нет. Каждый месяц в течение трехлетнего периода с 2010 по 2013 годы исследователи сравнивали уровни насильственных преступлений вокруг обработанных зданий с уровнями насильственных преступлений вокруг случайно выбранной, географически подобранной группы зданий, которые оставались в аварийном состоянии.
Во втором эксперименте сравнивали насильственные преступления на пустырях.Согласно исследованию команды, в Филадельфии было 49 690 таких лотов. P.H.S. исправили не менее 4436 из них, что означало, что он очистил от мусора и мусора, градуировал землю, посадил траву и деревья, чтобы создать парк, и установил низкие заборы с проходными отверстиями для облегчения использования в рекреационных целях и предотвращения незаконных свалок. И снова Бранас и его коллеги сравнили обработанные участки с набором случайно выбранных, географически сопоставленных объектов. В этом исследовании они измеряли преступность ежегодно в течение целого десятилетия, с 1999 по 2008 год.
В теплый и ветреный сентябрьский день я посетил Филадельфию, чтобы осмотреть места, которые P.H.S. исправил. Кейт Грин, P.H.S. Сотрудник с бородой цвета соли и перца подобрал меня на своем синем пикапе Ford и сказал, что мы начнем с поездки в Западную Филадельфию, где P.H.S. поддерживает 2,3 миллиона квадратных футов свободной земли. Грин, выросший в такой серой части Филадельфии, которая известна как «бетонный город», начал работать в P.H.S. Двадцать один год назад, сначала в качестве стажера, а затем в проектах общественного сада.«Я никогда не думал, что буду заниматься этим так долго», — сказал он мне. «Но я нашел свою нишу, когда мы начали ремонтировать заброшенное имущество».
Пока мы ехали, Грин рассказал мне об одной из своих первых работ. «Город попросил нас очистить территорию из двух кварталов в Северной Филадельфии, где было заражение блохами. Мы добрались туда, и это было похоже на то, что вся местность превратилась в джунгли. Сорняки, высокая трава, испорченные деревья. Люди использовали его как свалку ». В итоге команда обработала сто двадцать пять пустых участков.«Это была ужасная работа, но когда мы закончили, можно было сказать, что район будет другим», — сказал он. «И люди были так счастливы. К моему грузовику подбегали бы дети и кричали: «Мистер. Кит! Мистер Кейт! Ты можешь вернуться завтра? »Они обращались со мной, как с мистером Софи».
Грин медленно ехал по Сороковой улице в западной части города. «Тебе нужно держать глаза открытыми, — сказал он. Район очень напоминал Энглвуд и Северный Лондейл, районы, которые я изучал в Чикаго, где рядные дома и многоквартирные дома, некоторые пустые, некоторые ухоженные, располагались рядом с большими открытыми участками, заросшими сорняками, мусором и т. Д. шестифутовая трава.»Видеть, что?» Он остановился на угловом участке с низким деревянным забором, двумя скамейками, подстриженными деревьями и аккуратно подстриженным газоном. «Это один из наших леченных сайтов. Вы можете сказать, потому что он в таком хорошем состоянии.
Мы вышли и прошли через карманный парк к пустующему дому и большому участку в нескольких шагах от нас. Там трава стала такой высокой и широкой, что пробивалась через тротуар к бордюру. «Теперь это … это катастрофа», — сказал Грин. «Вероятно, у него есть владелец, который не позволит нам здесь работать, или кто-то, кого мы не можем отследить.Если вы живете здесь, вам придется иметь дело со всеми проблемами, которые это привлекает в окрестности: вредителями, насекомыми, мусором, преступностью. И вы знаете, что здесь будет сложно работать новым разработкам. Люди видят это и хотят бежать ».
Мы перешли узкую улочку, чтобы посмотреть на другую собственность. Лоретта, женщина лет двадцати с небольшим, вышла на тренировку, быстро шла к нам. Я сделал паузу и спросил, жила ли она там. «Нет», — ответила она. «Но я все время хожу по этому району.»
« Вы заметили все маленькие парки с небольшими заборами? » Я спросил.
«Не совсем». Она огляделась, приняла их к сведению. «Хотя они милые».
«А как насчет заброшенных участков со всеми сорняками и мусором?»
«Ага, — ответила Лоретта, слегка улыбнувшись. «Как вы думаете, почему я иду по другой стороне улицы?» Она остановилась на мгновение, затем посмотрела на стоянку. «Эти места страшные. Вы не знаете, что творится в этом бардаке, кто рядом.Здесь много таких мест, и я стараюсь держаться подальше.
Мы с Грином снова двинулись по дороге, прежде чем свернуть на Вестминстер-стрит. Он указал на большой восстановленный участок, который жители превратили в общественный парк со столиками для пикника и небольшим садом. «Человек, которому принадлежит магазин в нескольких кварталах от дома, помог отремонтировать этот квартал, — пояснил Грин. «Он просто хотел, чтобы район выглядел красиво, чтобы больше людей выходило на тротуары и в сады. Мы много этого видим.Если мы поддерживаем вещи, жители идут немного дальше и кладут то, что им нравится ».
Окна битые | Скрытый мозг: NPR
Теория полицейской деятельности с разбитыми окнами предполагает, что устранение видимых признаков беспорядка — таких как граффити, праздношатание, попрошайничество и проституция — также предотвратит более серьезные преступления. Getty Images / Источник изображения скрыть подпись
переключить подпись Getty Images / Источник изображенияТеория работы полиции с разбитыми окнами предполагает, что устранение видимых признаков беспорядка — таких как граффити, праздношатание, попрошайничество и проституция — также предотвратит более серьезные преступления.
Getty Images / Источник изображенияВ 1969 году Филип Зимбардо, психолог из Стэнфордского университета, провел интересное полевое исследование. Он бросил две машины в двух очень разных местах: одну в наиболее бедном, криминальном районе Нью-Йорка, а другую в довольно благополучном районе Пало-Альто, Калифорния. Обе машины остались без номеров и припаркованы вместе с их. капюшоны вверх.
Спустя всего 10 минут прохожие в Нью-Йорке начали вандализировать машину.Сначала разобрали на запчасти. Затем началось случайное разрушение. Окна были выбиты. Автомобиль был уничтожен. Но в Пало-Альто другая машина оставалась нетронутой более недели.
Наконец, Зимбардо сделал кое-что необычное: он взял кувалду и разбил калифорнийскую машину. После этого прохожие быстро разорвали его на части, как они это сделали в Нью-Йорке.
Это полевое исследование было простой демонстрацией того, как то, чем явно пренебрегают, может быстро стать мишенью для вандалов.Но со временем это превратилось в нечто гораздо большее. Это стало основой для одной из самых влиятельных теорий преступности и полицейской деятельности в Америке: «разбитые окна».
Тринадцать лет спустя после исследования Зимбардо криминологи Джордж Л. Келлинг и Джеймс К. Уилсон написали статью для The Atlantic . Они были очарованы тем, что случилось с брошенными автомобилями Зимбардо, и думали, что результаты могут быть применены в более широком масштабе для целых сообществ.
«Идея [заключается] в том, что как только начинается беспорядок, неважно, где находится район, все может выйти из-под контроля», — говорит Келлинг «Скрытому мозгу».
В статье Келлинг и Уилсон предположили, что разбитое окно или другие видимые признаки беспорядка или разложения — например, праздношатание, граффити, проституция или употребление наркотиков — могут послать сигнал о том, что о районе не заботятся. Так что, думали они, если бы полицейские управления решали эти проблемы, возможно, более серьезных преступлений не было бы.
«Настало время, когда я задаюсь вопросом, стоит ли нам отказаться от метафоры разбитых окон. Мы не знали, насколько мощной она будет.Он был упрощен, с ним было легко общаться, многие люди получили это в результате метафоры. Долгое время это было привлекательно. Но, как вы знаете, метафоры могут изнашиваться и устареть ».
Джордж Келлинг
«Как только вы начнете решать небольшие проблемы в микрорайонах, вы начнете укреплять их права», — говорит Келлинг. «Люди заявляют о своих правах на свои общественные места, а владельцы магазинов выражают озабоченность тем, что произошло на улицах. Сообщества укрепляются, когда порядок восстанавливается или поддерживается, и именно эта динамика помогает предотвращать преступность.
Келлинг и Уилсон предложили полицейским управлениям сменить фокус. Вместо того, чтобы направлять большую часть ресурсов на раскрытие серьезных преступлений, они должны вместо этого попытаться очистить улицы и поддерживать порядок — например, удерживать людей от курения марихуаны в общественных местах и расправляться с ними.
Аргумент пришел в подходящий момент, говорит профессор права Колумбийского университета Бернард Харкорт.
«Это был период высокой преступности и тюремного заключения, и казалось, что выхода из этой динамики не было.Казалось, что просто заполнить тюрьмы и решить проблему преступности невозможно ».
Идея переходит от Башни из слоновой кости к улицамПока политики пытались найти ответы, новый мэр Нью-Йорка пришел к власти, предлагая решение.
Руди Джулиани победил на выборах в 1993 году, пообещав снизить уровень преступности и очистить улицы. Очень быстро он принял в качестве своей мантры разбитые окна.
Это была одна из тех редких идей, которые понравились обеим сторонам прохода.
Консерваторам понравилась политика, потому что она означала наведение порядка. Либералам это понравилось, говорит Харкорт, потому что это казалось просвещенным способом предотвращения преступности: «Это казалось волшебным решением. Оно позволило каждому найти способ в собственном сознании избавиться от попрошайки, парня, спящего на улице. »
Джулиани и его новый комиссар полиции Уильям Браттон сначала сосредоточились на очистке системы метро, где 250 000 человек в день не платили за проезд.Они отправили сотни полицейских в метро, чтобы разграбить прыгунов турникетов и вандалов.
Очень быстро они нашли подтверждение своей теории. По словам Келлинга, преследование мелких правонарушений привело полицию к жестоким преступникам: «Не все преступники были преступниками, но многие преступники были преступниками. Оказывается, серьезные преступники довольно заняты. Они совершают как мелкие правонарушения, так и серьезные преступления. »
Политика была быстро распространена с метро на весь город Нью-Йорк.
Полиция увеличила количество арестов за административные правонарушения, такие как курение марихуаны в общественных местах, нанесение граффити и продажа незакрепленных сигарет. И почти мгновенно они смогли возвестить о своем успехе. Преступность падала. Количество убийств резко упало. Это было похоже на чудо.
СМИ полюбили эту историю, и Джулиани отправился на переизбрание в 1997 году.
Джордж Келлинг и его коллега провели дополнительное исследование работы полиции с разбитыми окнами и обнаружили, по их мнению, явное свидетельство ее успеха.В районах, где резко возросло количество арестов за мелкие правонарушения, что свидетельствовало о том, что действует правоохранительная служба с разбитыми окнами, также резко сократилась преступность.
К 2001 году разбитые окна стали одним из величайших достижений Джулиани. В своем прощальном обращении он подчеркнул красивую и простую идею успеха.
«Теория разбитых окон заменила идею о том, что мы слишком заняты, чтобы обращать внимание на уличную проституцию, слишком заняты, чтобы обращать внимание на попрошайничество, слишком заняты, чтобы обращать внимание на граффити», — сказал он.«Ну, нельзя быть слишком занятым, чтобы обращать внимание на эти вещи, потому что именно они лежат в основе проблем преступности, которые существуют в вашем обществе».
Начинают появляться вопросы о сломанной WindowsС самого начала были признаки того, что с красивым повествованием что-то не так.
«Преступность в Нью-Йорке начала снижаться еще до выборов Джулиани и до введения полицейской службы с разбитыми окнами», — говорит Харкорт, профессор права Колумбийского университета.«И, конечно, то, что мы стали свидетелями того периода, в основном примерно с 1991 года, заключалось в том, что преступность в стране начала снижаться, и это заметное падение насильственной преступности в этой стране. было.»
Харкорт отмечает, что преступность снизилась не только в Нью-Йорке, но и во многих других городах, где не было ничего подобного полиции с разбитыми окнами. Фактически, преступность снизилась даже в тех частях страны, где полицейские управления погрязли в коррупционных скандалах и в значительной степени считались дисфункциональными, например в Лос-Анджелесе.
«Лос-Анджелес действительно интересен, потому что в Лос-Анджелесе постоянно возникали ужасные проблемы с полицейской службой, а преступность в Лос-Анджелесе упала так же сильно, как и в Нью-Йорке», — говорит Харкорт.
Было много теорий, объясняющих общенациональный спад преступности. Некоторые говорили, что это был рост экономики или конец эпидемии крэк-кокаина. Некоторые криминологи считают, что правила вынесения приговоров более жесткие.
В 2006 году Харкорт обнаружил, что доказательства, подтверждающие теорию о разбитых окнах, могут быть ошибочными.Он проанализировал исследование, проведенное Келлингом в 2001 году, и обнаружил, что в районах, где было арестовано наибольшее количество административных правонарушений, также наблюдалось наибольшее снижение числа насильственных преступлений.
Харкорт говорит, что в более раннем исследовании не учитывалось то, что называется «возвращением к среднему».
«Это то, о чем знают многие инвестиционные банкиры и инвесторы, потому что это хорошо известно на фондовом рынке», — говорит Харкорт. «По сути, идея состоит в том, что если что-то сильно идет вверх, оно имеет тенденцию сильно падать.»
График в статье Келлинга 2001 года показателен. Он показывает, что уровень преступности резко упал в начале 1990-х годов. Но этот небольшой обзор дает нам выборочную картину. Прямо перед этим спадом произошел всплеск преступности. И если вы вернетесь еще дальше назад. , вы видите серию всплесков и падений. И каждый раз, чем больше всплеск, тем сильнее последующий спад, поскольку преступность возвращается к среднему значению.
Келлинг признает, что разбитые окна, возможно, не оказали драматического влияния на преступность. Но он думает, что это все еще имеет ценность.
«Даже если разбитые окна не оказали существенного влияния на преступность, порядок — это самоцель в космополитическом, разнообразном мире», — говорит он. «Незнакомцы должны чувствовать себя комфортно, перемещаясь по сообществам, чтобы эти сообщества процветали. Порядок — это самоцель, и он не нуждается в оправдании серьезных преступлений».
Заказ может быть самоцелью, но стоит отметить, что не это было предпосылкой, на которой была продана теория разбитых окон. Это рекламировалось как новаторский способ борьбы с насильственными преступлениями, а не просто способ увести с улиц попрошайников и проституток.
«Разбитые окна» превращаются в «Stop And Frisk»Харкорт говорит, что была еще одна большая проблема с разбитыми окнами.
«Мы сразу же увидели резкое увеличение количества жалоб на неправомерные действия полиции. Начиная с 1993 года, вы увидите огромное количество беспорядков, которые возникнут в результате разбитых окон, полицейских, с резким увеличением количества жалоб, с поселениями полиции. Количество случаев ненадлежащего поведения стремительно растет, и, конечно же, инциденты, жестокие инциденты, внезапно происходящие все быстрее и быстрее.»
Проблема усугубилась с появлением новой практики, которая возникла из-за разбитых окон. Она получила название» остановись и обыскивай «, и была принята в Нью-Йорке после того, как мэр Майкл Блумберг победил на выборах в 2001 году.
Если разбитые окна означали арест людей за проступки в надежде предотвратить более серьезные преступления, «остановись и обыскивай», говорилось, зачем даже ждать проступка? Почему бы не остановиться, не допросить и не обыскать любого, кто выглядел подозрительно? или остановка и допрос действительно привели к информации, которая помогла раскрыть гораздо более серьезные преступления, даже убийства.Но было еще много случаев, когда остановка полиции ничего не обнаружила. В 2008 году полиция совершила в Нью-Йорке почти 250 000 остановок за то, что они называли тайными передвижениями. Только одна пятнадцатая из 1 процента обнаружила оружие.
Еще более проблематично то, что для того, чтобы преследовать беспорядок, вы должны уметь его определять. Это мешок для мусора, закрывающий разбитое окно? Подростки на углу слишком громко слушают музыку?
В Чикаго исследователи Роберт Сэмпсон и Стивен Рауденбуш проанализировали, что заставляет людей воспринимать социальный беспорядок.Они обнаружили, что если в двух кварталах было одинаковое количество граффити, мусора и праздношатающихся, люди видели больше беспорядка, больше разбитых окон в районах, где проживало больше афроамериканцев.
Джордж Келлинг не сторонник остановки и обысков. Фактически, еще в 1982 году он предвидел возможность того, что предоставление полиции широких полномочий может привести к злоупотреблениям. В своей статье он и Джеймс К. Уилсон пишут: «Как мы можем гарантировать … что полиция не станет агентами местного фанатизма? Мы не можем предложить полностью удовлетворительного ответа на этот важный вопрос.»
В августе 2013 года федеральный окружной суд постановил, что политика города Нью-Йорка по остановке и обыску является неконституционной из-за того, как в ней выделяются молодые чернокожие и латиноамериканцы. Позже в том же году Нью-Йорк избрал своего первого либерального мэра за 20 лет. . Билл ДеБлазио отпраздновал конец остановки и обысков. Но он не покончил с разбитыми окнами. Фактически, он повторно назначил комиссара полиции Руди Джулиани, Билла Браттона.
И всего через семь месяцев после того, как снова стал главой полиции. Департамент полиции Нью-Йорка, политика Браттона по поводу разбитых окон подверглась новому вниманию.Причина: смерть Эрика Гарнера.
В июле 2014 года прохожий заснял на мобильный телефон видео смертельного столкновения между полицейскими Нью-Йорка и афроамериканцем Гарнером. После словесной конфронтации офицеры схватили Гарнера, удерживая его удушающим захватом, практика, которая запрещена в Нью-Йорке.
Гарнер умер вскоре после того, как его повалили на землю. Его смерть вызвала массовые протесты, и его имя теперь является синонимом недоверия между полицией и афроамериканскими сообществами.
Для Джорджа Келлинга это был не тот конец, на который он надеялся. Как исследователь, он один из немногих, чьи идеи покинули академию и распространились со скоростью лесного пожара.
Но как только политики и СМИ влюбились в его идею, они перенесли ее в места, которые он никогда не планировал и не мог контролировать.
«Когда в 1990-х годах я иногда читал в газете что-то вроде того, что приходит новый начальник и говорит:« Я собираюсь внедрить завтра разбитые окна », я слушал это с тревогой, потому что [это] весьма дискреционная деятельность полиции, которая требует обширного обучения, официальных инструкций, постоянного контроля и надзора.Так что я беспокоюсь о реализации о разбитых окнах? Очень много … потому что это может быть сделано очень плохо «.
На самом деле, говорит Келлинг, возможно, пришло время отказаться от идеи.
» Это доходит до того момента, когда я задаюсь вопросом, должны ли мы отступить из метафоры разбитых окон. Мы не знали, насколько мощным он будет. Он был упрощен, с ним было легко общаться, многие люди получили это в результате метафоры. Долгое время это было привлекательно. Но, как известно, метафоры могут изнашиваться и устареть.
В наши дни социологи сходятся во мнении, что разбитые окна, вероятно, действительно оказали умеренное влияние на преступность. Но мало кто верит, что это вызвало 60-70-процентное снижение числа насильственных преступлений, за которые оно когда-то приписывалось.
И все же, несмотря ни на что доказательств, идея продолжает оставаться популярной.
Бернар Харкорт говорит, что для этого есть причина:
«Это простая история, за которую люди могут ухватиться, и с ней гораздо приятнее жить, чем со сложностями жизни.Дело в том, что с 1990-х годов преступность в Америке резко упала, и этому нет действительно хороших, чистых общенациональных объяснений ».
История разбитых окон — это история нашего увлечения простыми решениями и соблазнительными теориями. При такой идее почти невозможно вернуть джинна в бутылку.
Подкаст «Скрытый мозг» организован Шанкаром Ведантамом, а продюсером — Мэгги Пенман, Дженнифер Шмидт и Рене Клар. Наш главный продюсер — Тара Бойл.Вы также можете подписаться на нас в Twitter @hiddenbrain и каждую неделю слушать рассказы о Hidden Brain на местной общественной радиостанции.
Не вините мою теорию «сломанных окон» в плохой работе полиции
Джордж Келлинг — старший научный сотрудник Манхэттенского института и почетный профессор Университета Рутгерса.
Много грехов было совершено во имя «разбитых окон». Это имя, которое покойный криминолог Джеймс К. Уилсон и я дали новой теории полицейской деятельности более 30 лет назад — так было названо эссе, которое мы опубликовали в журнале Atlantic в 1982 году, — в котором мы утверждали, что это маленькое вещи имеют значение в сообществе, и, если с ними ничего не предпринять, они могут привести к худшему.Мы выразили это метафорой: так же, как разбитое окно, оставленное без присмотра в здании, является признаком того, что никому нет дела, что обычно приводит к большему количеству разбитых окон — большему ущербу, — поэтому беспорядочные условия и поведение, оставленные без присмотра в сообществе, являются признаками того, что никому нет дела и приводят к страху перед преступностью, более серьезным преступлениям и упадку города.
Сегодня, в связи с широко разрекламированной смертью ряда афроамериканцев от рук белых полицейских за последний год, так называемая работа полиции с разбитыми окнами подверглась нападкам со стороны как активистов, так и ученых.Такие действия полиции, как остановка Майкла Брауна за переход в неположенном месте в Фергюсоне, штат Миссури, и противостояние Эрику Гарнеру за продажу незакрепленных сигарет в Нью-Йорке, как говорят, являются примерами бесчинства сотрудников полиции с разбитыми окнами. Некоторые утверждали, что такой подход к охране правопорядка мог быть уместным во времена высокого уровня преступности в 1970-х и 1980-х годах, но больше не актуален, поскольку уровень преступности снизился. Другие утверждают, что именно разбитые окна являются причиной большого количества заключенных. Другие пока говорят, что разбитые окна не предотвращают преступление.
Несмотря на эти и другие критические замечания, потребность в порядке остается высокой среди меньшинств и бедных общин. И я бы сказал, что нашу теорию поняли неправильно. Во-первых, разбитых окон никогда не предназначались для программы с высокой задержкой. Хотя это практиковалось как таковое во многих городах, ни Уилсон, ни я никогда не думали об этом в таких терминах. Работа полиции с разбитыми окнами — это очень дискреционный набор действий, направленных на поиск наименее навязчивых средств решения проблемы, будь то уличная проституция, торговля наркотиками в парке, граффити, заброшенные здания или такие действия, как общественное пьянство.Более того, в зависимости от проблемы, хорошая служба полиции с разбитыми окнами ищет партнеров для ее решения: социальных работников, сотрудников городских служб, сотрудников округа по развитию бизнеса, учителей, медицинского персонала, священнослужителей и других. Цель состоит в том, чтобы снизить уровень беспорядков в общественных местах, чтобы граждане чувствовали себя в безопасности, могли ими пользоваться, а бизнес процветал. Предполагается, что арест преступника — это крайняя мера, а не первая.
Некоторая предыстория, возможно, поможет прояснить эти вопросы. Когда в конце 1981 года мы с Уилсоном договорились о соавторстве статьи в Atlantic , мы тогда знали, что это вызовет споры.Уилсон, консервативный политолог, уже вызвал враждебность со стороны в значительной степени либерального криминологического истеблишмента своей книгой « Размышляя о Преступлении » 1975 года, в которой оспаривается криминологический трюизм о том, что преступление можно предотвратить только путем устранения его «коренных причин». Я также получил отрицательные отзывы от полицейского истеблишмента в 1974 году, когда мы с коллегами опубликовали Kansas City Preventive Patrol Experiment , который в значительной степени опроверг общепринятую и укоренившуюся полицейскую тактику случайного патрулирования городских улиц полицией на машинах.Более того, каждый из нас был знаком с мрачной историей полиции и афроамериканцев в Соединенных Штатах — соучастием полиции в поддержании рабства, Черными Кодексами, Джимом Кроу на Юге и де-факто сегрегацией в Север. Учитывая предмет нашей статьи, «Черные кодексы» — расплывчатые законы о бродяжничестве и бродяжничестве, принятые на Юге сразу после Гражданской войны — вызвали у нас особую озабоченность. Согласно этим законам полиция арестовывала афроамериканцев за мелкие правонарушения, а когда они не могли заплатить штрафы, суды заставляли их принудительно работать на фермах — в некотором смысле, расширяя рабство для многих до 20 века.
На этом фоне мы с Уилсоном спорили о другом: просто лучше поддерживать порядок. В некотором отношении в том, что мы написали, не было ничего нового: поддержание порядка — это древняя функция полиции. Однако к этому времени американская полиция отказалась от поддержания порядка во имя сосредоточения внимания на «серьезных» преступлениях. Уилсон и я призвали полицию пересмотреть свое решение.
Я не могу говорить от имени Джима, который умер в 2012 году в возрасте 80 лет, но мои собственные взгляды на важность поддержания порядка выросли из моего исследования полицейского пешего патрулирования и встреч с афроамериканскими гражданами в сложных районах таких городов, как Ньюарк, Бостон, Нью-Йорк, Чикаго и другие.Начиная с начала 1970-х годов, в церквях, социальных центрах, жилых комнатах и на улицах я слушал, как граждане рассказывают о своих проблемах и требуют действий. Если вы попросите их перечислить пять самых больших проблем, по крайней мере три, но, скорее всего, четыре, это будут «незначительные проблемы»: граффити, молодые пьяницы в парках, «бездомные», писающие на ступеньках, проститутки, пытающиеся суетиться с отцами на глазах у них. их дети, «юноши», толкающие своих дочерей-подростков, заброшенные дома, неухоженное имущество и так далее.Эти жалобы исходили не от белых пригородов или районов среднего класса, а от бедных жителей, обычно представителей меньшинств, в центре внутренних городов.
Почему же тогда работа полиции с разбитыми окнами вновь стала целью не только ученых, но и активистов во втором десятилетии 21 века? Отчасти сама полиция не всегда применяла подход «разбитых окон» таким образом, чтобы он был наиболее эффективным в качестве метода предупреждения преступности и борьбы с ней, в то же время совместим с целями и желаниями общества и отвечая им.И то, и другое имеет решающее значение для хорошей работы полиции с разбитыми окнами, что по своей природе зависит от проявленной осмотрительности и мудрого суждения подготовленных полицейских, знакомых с местным сообществом и чутко относящихся к нему. В то же время многие критики поддержания порядка со стороны полиции не понимают ни фундаментальной теории, лежащей в основе его использования, ни реальных положительных результатов, которые были задокументированы при его применении во многих городах по всей стране, — результаты, которые делают эту полицейскую тактику достойной применения. .
Три конкретных причины лежат в основе нынешних нападок на этот подход и помогают объяснить пыл критики. Во-первых, большое количество невооруженных афроамериканцев, убитых при взаимодействии с полицией, а также высокий уровень тюремного заключения афроамериканцев в американском обществе в целом, к сожалению, слишком очевидны. Они указывают на проблемы в органах уголовного правосудия, которые явно заслуживают серьезного внимания и необходимости изменений. Понятно, что отдельные инциденты, такие как случай Гарнера в Нью-Йорке (Гарнер продавал отдельные сигареты, незаконно ввезенные в штат Нью-Йорк, чтобы избежать уплаты налогов штата, и умер в результате того, что, казалось, было удушением при сопротивлении аресту), похоже, Пригласите критиков, которые указывают на то, что они считают чрезмерным подходом к использованию разбитых окон.
Но приписывание высоких показателей арестов и тюремного заключения афроамериканцев и других меньшинств применению полиции с разбитыми окнами игнорирует два фундаментальных элемента подхода, как это было задумано изначально. Мало того, что разбитые окна не привели к большим арестам, такая тактика на практике не привела к массовым арестам. Во-первых, никто не попадает в тюрьму за мелкие правонарушения, связанные с разбитыми окнами (хотя, как и Гарнер, они могут иногда допускать трагические ошибки).Во-вторых, мало кто попадает в тюрьму за разбитие окна. В зависимости от правонарушения они могут быть оштрафованы или, в более серьезном случае, провести пару ночей в тюрьме, но даже в этом случае тюремное заключение за мелкие правонарушения — редкость. В мощном исследовании тюремного заключения, проведенном Институтом Веры в Нью-Йорке, доступном в Интернете, «Как в Нью-Йорке сократилось массовое содержание под стражей: модель перемен» (2013), отмечается, что «ведущие криминологи Джеймс Остин и Майкл Джейкобсон… пришли к выводу, что городские криминалисты Нью-Йорка Политика «разбитых окон» сделала нечто неожиданное: она сократила все исправительное население штата.”
Вторая причина повышенного внимания к работе полиции с разбитыми окнами заключается в том, что многие путают ее с политикой остановки, вопросов и проверки, особенно в Нью-Йорке. Остановка, вопрос и обыск — это традиционный ответ полиции, используемый, когда полиция замечает то, что она считает подозрительным поведением: например, кто-то ходит от машины к машине и смотрит в окна. С другой стороны, работа полиции с разбитыми окнами сосредоточена на незаконном поведении, например, на употреблении алкоголя в общественных местах. Полиция по всей стране использует методы остановки, допроса и обыска в рамках программ предотвращения и сокращения масштабов насилия.Возможно, они доказали свою эффективность в сокращении насилия с применением огнестрельного оружия. Общественность Нью-Йорка обеспокоена чрезмерным использованием и агрессивностью этой тактики, особенно в районах проживания меньшинств.
Более того, многие противники работы полиции с разбитыми окнами придерживаются необоснованных взглядов ряда ученых, которые продолжают утверждать, что нет никаких доказательств того, что это влияет на преступность. Фактически эти ученые виновны либо в незнании литературы, либо в умышленном обмане. Хотя литература неоднозначна, большинство исследований показало, что полицейская охрана с разбитыми окнами оказывает значительное влияние на уличную преступность.Двумя наиболее строгими тестами на выявление преступности полицейских с разбитыми окнами были формальные рандомизированные эксперименты, проведенные Энтони Брага и его коллегами в Джерси-Сити, штат Нью-Джерси, и Лоуэлле, штат Массачусетс. В каждом случае уровень преступности снизился в экспериментальных районах по сравнению с контрольными районами. Точно так же Брага и его коллеги Брэндон Уэлш и Кори Шнелл пришли к выводу в своей недавней статье (2015 г.) «Может ли беспорядок в полиции снизить уровень преступности? Систематический обзор и метаанализ », что« Результаты… предполагают, что стратегии борьбы с беспорядками приносят заметные успехи в борьбе с преступностью.(Метаанализ — это статистический метод объединения исследований для определения закономерностей в их выводах. Этот документ можно найти в специальном выпуске журнала Journal of Research in Crime and Delinquency за июль 2015 г.)
В-третьих, и, наконец, для того, чтобы воспользоваться преимуществами полицейской деятельности с остановками, допросами, обысками и разбитыми окнами на благо сообщества в условиях снижения преступности и более безопасных улиц, полиция должна иметь сильную поддержку со стороны этого сообщества. Тем не менее, слишком многие полицейские управления по всей стране приняли политику и тактику поддержания порядка, которые не имеют прочной основы в рамках стратегии охраны общественного порядка.
Полиция находится в окрестностях, чтобы помогать гражданам поддерживать порядок, а не навязывать его. Полиция должна постоянно следить за деликатным характером работы полиции с разбитыми окнами, имея в виду Черные коды и исторические и современные злоупотребления, особенно в отношении афроамериканцев, которые давно заразили полицию. Родители многих молодых афроамериканцев помнят Джима Кроу, а бабушки и дедушки, прабабушки и дедушки помнят Черные коды или рассказы о них. Полиция станет в их глазах законной только благодаря своему уважительному и непредвзятому поведению.
Тем не менее, аспект, который часто игнорируется в отношениях между полицией и сообществом, — это ответственность самих граждан в отношениях между полицией и сообществом: граждане должны принять свою собственную решающую роль в решении проблем общественной безопасности в своих районах, обучать своих детей, работать с полицией и требовать подотчетного политического и полицейского руководства. Это аксиома, что в условиях демократии граждане должны управлять собой; если они управляют собой, они также должны контролировать себя.
Ошибки, допущенные при установке разбитых окон, не могут служить оправданием ни для отказа от теории, ни для отрицания результатов снижения преступности, очевидных во многих городах, где она применялась хорошо. Это мощный инструмент, которым, как и другими мощными инструментами, можно злоупотреблять. И если его вывести из-под контроля сообщества, он рискует превратиться в угнетение.