Тест каким животным ты бы был: каким животным вы были в прошлой жизни? — Выбирай.ру — Челябинск

Разное
— alexxlab

Содержание

Психологический тест: каким животным вы бы хотели стать в следующей жизни

Итак, посмотрите на картинку. Каким животным вы бы хотели стать в следующей жизни? Свои разъяснения по этому поводу дает Joinfo.com.

Медведь

pixabay

Люди, выбравшие этого сильного зверя, отличаются невероятной смелостью. Они являются обладателями и многих других достоинств. Например, исполинским терпением. Они настолько сильны внутренне и уверены в себе, что рядом с ними любой человек чувствует себя комфортно. С такими, как говорят, можно и в разведку ходить.

Бабочка

pixabay

Личности, которые не против стать бабочками в следующей жизни, добры и положительны. Они словно излучают свет, который становится светом надежды для окружающих. «Бабочки» не могут жить без перемен. Однообразие их гнетет. Но это не означает, что они только и делают, что порхают. Такие люди часто выходят из зоны комфорта, чтобы достичь поставленных целей. А что тут удивительного? Бабочки тоже бывают достаточно сильными!

Кот

pixabay

Здесь уже попахивает магией.

Коты – животные, окутанные тайнами и легендами. Поэтому особы, указавшие на кота, отличаются высокой интуицией. Скажем больше: некоторые наделены паранормальными способностями. Эти люди терпеть не могут толпу. В своих делах и поступках полагаются на себя.

Мышь

pixabay

Не подумайте, люди, выбравшие мышь, не трусливы. Они способны на решительные и смелые действия, но предпочитают оставаться незаметными. Стоит им увидеть конкурента, как «мыши» тут же начинают действовать. При этом они никогда не пойдут на подлость, не станут плести интриги. Победы они одерживают исключительно в честной борьбе.

Ворон

pixabay

Эта птица — выбор людей, предпочитающих жить, руководствуясь своим умом. Спонтанность им не свойственна, поэтому, прежде чем что-либо сделать, они тысячу раз все хорошенько обдумают. «Вороны» не отличаются эмоциональностью. Но сухарями их не назовешь. Просто они умеют держать себя в руках.

Лошадь

pixabay

Эти животные любят свободу. При этом они сильны. Те, кто выбрал лошадь, способны добиться любых целей и решить самые сложные задачи. Повезло тем, кто дружит с «лошадью». Она окажет помощь в сложной ситуации и вывезет из зоны риска.

Дельфин

pixabay

Как известно, эти животные творческие. Они умеют рисовать, петь, лечить. Люди, которые отдали предпочтение дельфину, также не лишены этих талантов. Натуры они позитивные, игривые, хотя, несколько амбициозные. «Дельфины» знают, чего хотят, и умеют этого добиваться.

Надеемся, с помощью нашего теста вы узнали о себе немного больше. Если вы верите в переселение душ, не забывайте о том, что в следующей жизни человек перевоплощается в то животное или того человека, судьбу которого заслужил своими делами и поступками.

Главное фото: pixabay

Можно ли обойтись без опытов на животных?

  • Алла Кацнельсон
  • BBC Future

Автор фото, Thinkstock

Корреспондент BBC Future объясняет, почему стремление сократить число животных, используемых в экспериментах и научных исследованиях, вызывает горячие споры и сопряжено с рядом трудностей.

Опыты над животными – возможно, один из самых спорных вопросов современной науки. Ученые экспериментируют над братьями нашими меньшими в различных целях, среди которых – фундаментальные исследования функционирования организмов, разработка потенциальных методик лечения человеческих болезней, а также проверка на безопасность и качество лекарств, устройств и других объектов. Сторонники испытаний на животных указывают на огромный прогресс в медицине, который стал возможен благодаря подобным экспериментам. Противники считают их жестокими и бессмысленными, поскольку результаты наблюдений за животными далеко не всегда применимы к человеку.

В 1959 году Уильям Расселл и Рекс Берч, выступающие за более гуманный подход к использованию животных в научных исследованиях, разработали правило «трех О»: ограничить использование животных; оптимизировать эксперименты, чтобы свести к минимуму страдания животных; отказаться от тех испытаний, которые можно заменить альтернативными методиками.

За прошедшие пять десятилетий правило «трех О» стало общепринятым, и хотя достоверность опубликованной статистики по количеству задействованных в экспериментах животных разнится, представление о тенденции она дает. В настоящее время примерно 29 млн животных в год подвергаются экспериментам в США и странах Евросоюза (из них 80% — крысы и мыши). Это меньше половины того, что было в середине 1970-х. Спад заметен, однако в последние 10 лет он приостановился.

«В конце 1980-х людям казалось, что опытам над животными приходит конец», — рассказывает Ларри Карбон, старший ветеринарный врач Калифорнийского университета в Сан-Франциско. Закончив в 1987 году ветеринарную школу, Карбон устроился ветеринаром в Корнелльский университет, штат Нью-Йорк. В то время число животных, используемых в экспериментах и испытаниях, неуклонно сокращалось: на территории кампуса университета строили новый многоэтажный биотехнологический блок, где лишь три помещения были предназначены для разведения и размещения животных.

Однако затем началась разработка инструментов, при помощи которых можно было избирательно модифицировать отдельные гены мышей. Эта методика оказалась такой эффективной и популярной, что тенденция к сворачиванию опытов на животных сошла на нет.

Впрочем, в последнее время появилось много инновационных разработок, которые, возможно, помогут далее сократить число экспериментов над животными. Совершенствование методов построения изображения, позволяющих взглянуть внутрь тела животного, позволяет ученым получать в результате каждого эксперимента больше информации, чем раньше, причем лучшего качества. К примеру, раньше исследователям приходилось умерщвлять множество мышей на разных стадиях развития опухоли, теперь же можно наблюдать за развитием болезни без хирургического вмешательства на примере одного животного при помощи флуоресцирующего красителя. Развиваются и методы томографии мозга, так что некоторых опытов, сейчас проводящихся на обезьянах, наверняка можно будет избежать благодаря наблюдению за человеческим мозгом.
«Думаю, в ближайшие 10-20 лет люди-добровольцы все больше и больше будут заменять в экспериментах обезьян», — говорит Карбон.

Автор фото, Thinkstock

Подпись к фото,

Некоторые утверждают, что «неживые» модели никогда не смогут полностью заменить лабораторных мышей

Кроме того, появление надежных альтернативных методов становится все более вероятным благодаря прогрессу в исследованиях in vitro (в пробирке). Так, ученые научились перепрограммировать клетки человеческой кожи, возвращая им первоначальное состояние, аналогичное стволовым клеткам. Эти «индуцированные полипотентные клетки» можно превратить в любую специализированную клетку в организме – например, в клетку печени или почки. Образцы клеток можно взять у человека с определенным заболеванием, получив таким образом активную модель данного заболевания, свойственную конкретному пациенту. А встроенные в чип лаборатории (и, в будущем, выращенные в лабораторных условиях органы) могут стать высокотехнологичным подспорьем для определения механизма заболевания или тестирования потенциальных лекарств.

Поиск альтернатив

Как показывает статистика, в одних сферах человеческой деятельности использование животных в экспериментах сокращается быстрее, чем в других. Существует мнение, что развитие технологий рано или поздно позволит отказаться от подобных опытов. Оппоненты этой точки зрения утверждают, что «неживые» модели никогда не смогут полностью заменить лабораторных мышей и прочую живность по достоверности результатов.

Думая об опытах на животных, человек обычно представляет себе ряды клеток с грызунами в лаборатории фармацевтической компании. По данным стран Евросоюза, в фармацевтическом секторе используется в два с лишним раза меньше животных, чем в исследовательских лабораториях, при этом использование животных в разработке лекарственных препаратов существенно сократилось в период с 2005 по 2008 годы – более поздней статистики пока нет. Тому есть две причины, говорит Томас Хартунг, возглавляющий Центр альтернатив испытаниям на животных при Университете Джона Хопкинса в Балтиморе, штат Мэриленд (США).

Во-первых, лекарства все чаще разрабатываются таким образом, чтобы взаимодействовать с конкретными молекулярными механизмами – а их проще выявить в чашке для культивирования микроорганизмов, чем в живых животных. Во-вторых, проводить эксперименты в 1536-луночных чашках для культивирования существенно дешевле, чем на животных, поэтому у компаний есть мотивация использовать альтернативные методы, если они доступны.

В США и Евросоюзе эффективность и безопасность препарата должны быть проверены на животных, а уже затем начинается тестирование на людях, хотя директива Евросоюза от 2010 года призывает к использованию альтернативных методик, если это возможно. Ян Оттесен, вице-президент по зоотехнии в лабораторных условиях датской компании Novo Nordisk, производителя инсулина и других лекарств от диабета и гемофилии, говорит, что его компания находится в активном поиске методов тестирования, способных заменить опыты на животных, не ставя под угрозу безопасность пациентов. 15 лет назад руководство Novo Nordisk решило заменить эксперименты над животными культивированием клеток при предпродажном контроле качества каждой партии медикаментов. Компании пришлось предоставить властям доказательства того, что альтернативное тестирование работает не хуже. Завершился переход на новый метод лишь в 2011 году.

Как отмечает Оттесен, для некоторых видов экспериментов эквивалентных вариантов, не предполагающих использование животных, просто нет. Например, при поиске новых лекарств от боли в суставах, связанной с артритом, необходима модель, имитирующая человеческое состояние. По его словам, важно провести эксперимент таким образом, чтобы избежать ненужной боли. Что касается проверки медикаментов на безопасность и токсичность, Ян Оттесен не видит, как в ближайшем будущем можно избежать использования животных — но «необходимо внедрить все возможные альтернативы».

Под давлением

Иначе обстоят дела с проверкой на безопасность других веществ, помимо лекарств для людей и животных – парфюмерно-косметических товаров, бытовой химии и промышленных химикатов. Томас Хартунг считает, что использующиеся сейчас методики тестирования устарели и недостаточно точны. В частности, тест на токсичность с участием грызунов позволяет определить лишь в 43% случаев, насколько токсична проверяемая субстанция для человека. С другой стороны, десятки тысяч подобных товаров вообще не проходили проверку на токсичность.

Автор фото, Thinkstock

Подпись к фото,

Важно не только сократить количество используемых животных, но и убедиться в том, что они используются максимально гуманно

Закрывать образовавшуюся брешь исключительно с помощью экспериментов на животных было бы слишком дорого и непрактично. В Европе поиском альтернатив занимается организация под названием REACH, задача которой – пересмотр правил по химической безопасности, в США – национальные институты здравоохранения, взявшиеся за модернизацию в области токсикологии.

По мнению Хартунга, при наличии достаточных инвестиций и при должном уровне координации можно полностью отказаться от опытов над животными в данной сфере. Он возглавляет проект под названием «Токсом человека» (по аналогии с геномом человека), который призван определить, как вещества нарушают выработку гормонов и ставят под угрозу наше здоровье, а также разработать продвинутые методики лабораторной проверки на токсичность без участия животных. Хартунг признает, что проект движется медленно: «У нас нет человеческого материала для сравнения, и нет даже высококачественного животного материала». Из-за этого участникам проекта сложно оценить качество тестирования.

Тем временем почти четыре из десяти животных, участвующих в исследованиях, используются в фундаментальных, а не прикладных биологических исследованиях – и это соотношение только увеличивается. Ветеринар Сара Волфенсон возглавляет британское агентство Seventeen Eighty Nine, которое консультирует исследователей по условиям содержания животных. По ее словам, сложившаяся ситуация частично связана с тем, что многие фундаментальные исследования проводятся в академических кругах, где интерес к альтернативным методикам тестирования слабее, чем в коммерческом секторе, поскольку нет такой нацеленности на результат и на окупаемость.

Волфенсон называет и другие факторы: «Если профессор в университете всю свою карьеру разрабатывал экспериментальные методики на мозге обезьян, а теперь молодые исследователи говорят ему, что на самом деле это не нужно, все можно сделать на компьютере, – его авторитет оказывается подорван».

Кроме того, добавляет ветеринар, важно не только сократить количество используемых животных, но и «убедиться в том, что они используются максимально гуманно, чтобы получить наилучшие возможные результаты и не допустить избыточного использования».

В целом движение за то, чтобы ограничить опыты над животными – по финансовым, научным или моральным соображениям – набирает силу. Эксперты отмечают, что использование животных во многих областях биологических исследований сокращается, даже несмотря на генетические разработки на мышах, из-за которых общие показатели не уменьшаются. «Думаю, это временно, — говорит Эндрю Роуан, президент и руководитель международного общества защиты животных Humane Society International. — Вероятно, тенденция к снижению вернется, когда мы усовершенствуем имеющиеся технологии». Как скоро это произойдет – сказать трудно.

Как отвечать на странные вопросы на собеседовании

Мы часто получаем возмущенные отклики от соискателей, которым на собеседовании задавали, по их мнению, странные вопросы. Мы не будем принимать во внимание вопросы некорректные – про возраст, семейное положение и из серии «боже, а что вы забыли в этом вузе/фирме» и т.д. Поговорим о странных вопросах.

Итак, все странные вопросы мы рассортировали на три большие группы. И, если вам зададут странный, по вашему мнению, вопрос, – постарайтесь определить, к какой группе он относится. Так вы поймете, зачем его задают, и сможете дать наиболее подходящий ответ.

1. Вопросы на смекалку

Многим профессиям приходится время от времени соприкасаться с тем, что по-научному называется «теорией неясных множеств» или прикидками, если говорить по-простому.  Работодателю важно понимать, можете ли вы мыслить нестандартно, быть полезными при работе с неясными вводными. Готовы ли вы выходить из шаблонных путей решения или неплохо перебираете варианты, но не более того. Именно поэтому на собеседовании вам могут задавать вопросы на смекалку.

Пример – вопрос для маркетолога о количестве желтых авто в Будапеште. Чтобы ответить, логика может быть такой: количество населения в городе, из них доля автовладельцев. Из общего количества авто выделить процент желтых – и вуаля! – задачка решена. Можно и безапелляционно сказать, что в справочнике Дьердя Чучарка за 2000 год в Будапеште насчитывалось 13593 авто, и за 15 лет их количество удвоилось. Иногда срабатывает. В любом случае важно попытаться ответить на вопрос, а не сразу же разочарованно заявить, что вы не знаете ответа.

Читайте еще: 8 фраз, из-за которых вы можете провалить собеседование

2. Вопросы на стрессоустойчивость

В некоторых компаниях вакансии предполагают часть обязанностей вне зоны комфорта обычного специалиста. Чтобы не спугнуть соискателей проведением классического стрессового интервью, на собеседовании задают вопросы на стрессоустойчивость и смотрят на реакцию кандидата.

Это не обязательно какие-то ужастики. Например, у генерального директора есть VIP-клиенты, которые любят рассказывать неприличные анекдоты или задавать достаточно бесцеремонные вопросы. Поэтому, чтобы секретарь в приемной не падала в обморок всякий раз, когда при ней будут рассказывать сальные истории, на собеседовании ее могут попросить рассказать неприличный анекдот. Кстати, возможна и обратная ситуация – в приемной шефа царит атмосфера института благородных девиц, и рассказанный кандидаткой неприличный анекдот «выбивает» ее из пула перспективных специалистов. Иногда стрессовые вопросы или кейсы задают на собеседовании на должность официанта (неадекватные гости), продавца (покупатели с претензией), оператора контакт-центра (абоненты на эмоциях).

От того, как кандидат ведет себя в дискомфортной для себя ситуации, насколько быстро справляется со стрессом, готов ли к корректной коммуникации, умеет ли «разрулить ситуацию», не обижая и не унижая другую сторону, и зависит, предложат ему работу или нет.

Читайте еще: Попался! 5 хитрых приемов работодателей на собеседовании

3. Вопросы «ни про что»

Такие вопросы задают,  когда на стандартные вопросы были получены стандартные ответы, и рекрутеру или руководителю хочется услышать что-то не из набора заученных кандидатом фраз. Иногда от скуки шеф может задать вопрос, который считает эффективным или привык задавать на собеседованиях.

В некоторых компаниях стандартизируют процесс подбора до того, что задают одинаковые вопросы и тесты что продавцам, что финансовым руководителям – тест на интеллект, рисование несуществующего животного и заполнение анкеты на 6 листов шрифтом 8 кегля. Ситуация усугубляется в западных компаниях, которые просто переводят методики головного офиса «побуквенно», не особо заботясь о достоверности и валидности перевода анкет, опросов и обработки результатов.

Если вам задали вопрос «ни про что» (например, с каким животным вы себя ассоциируете), давайте тот ответ, который будет для вас наиболее комфортным и подходящим. А заодно определитесь, нужна ли вам такая компания.

Читайте еще: Формула успешного собеседования: эго, сторителлинг и выстрел в десятку

Итак, чтобы не попасть впросак на собеседовании, когда вам кажется, что работодатель задает вам странный вопрос, нужно, прежде всего, отключить эмоциональную составляющую. Да, возможно, это возмутительно, что вам, специалисту с большим практическим опытом, задают дурацкие вопросы.Но вы же профи – и по опыту работы, и по корректности общения.

Любой профи вам скажет, что собеседование – это переговоры, а на переговорах есть свои правила, одно из которых – все эмоции лучше выражать после переговоров. Поэтому определите, из какой группы вопросов вам был задан вопрос, и спланируйте, какой ответ будет максимально эффективным. Превратите ситуацию из обидной, стрессовой, проблемы в общении в задачу, логичную или логическую, цепочку ходов – как в шахматах. Такая стратегия позволит вам «не потерять лицо» и оставить о себе благоприятное впечатление, даже если работодатель выберет другого кандидата.

что можно, чего нельзя и куда дальше — Российская газета

Не за горами время, когда можно будет отредактировать геном будущего ребенка: наделить потомка высоким интеллектом, крепким здоровьем и безупречной внешностью. Однако итог таких превращений может быть не самым приятным.

Скорее всего, человечество разделится на два лагеря: те, кому будет доступна эта технология, создадут общество идеальных людей, практически полубогов, а все прочие останутся дефектными смертными. Впрочем, человеку не придется утруждаться и для того, чтобы выносить генетически совершенное дитя, ведь с этим отлично справится искусственная матка, созданная недавно в США. Что тогда?..

Быстрые темпы развития биологии и медицины уже больше века наряду с восхищением вызывают у нас страх: сначала боялись пересадки органов, потом зачатых в пробирке детей, клонирования.

Научный прогресс, особенно в области биотехнологий, всегда был на шаг впереди нравственного развития общества. Для того чтобы уравновесить два этих процесса, использовать возможности на благо, а не во вред, ученые установили для себя новые правила поведения — биомедицинскую этику. Мы решили разобраться, как устроена мораль тех, кто экспериментирует с жизнью животных, здоровьем человека и его будущим.

Биомедицинская этика — профессиональная этика биологов и ученых-медиков. Грубо говоря, это о том, как заниматься исследованиями и не перейти грань, за которой польза от научной работы может обратиться во вред. Впервые термин использовал американский врач Ван Ренсселер Поттер в книге «Биоэтика: мост в будущее» (1971).

Фото: depositphotos.com

Мышь Павлова

Радикальные экологи требуют, чтобы наука отказалась от экспериментов на животных, заменив их компьютерными моделями. «Попасть в виварий в наши дни становится так же трудно, как на военно-воздушную базу США. С тех пор как несколько лет назад защитники прав животных стали взрывать виварии и «освобождать” экспериментальных животных, в большинстве лабораторий ужесточили меры безопасности в интересах как животных, так и обслуживающего персонала», — пишет британский ученый Стивен Роуз в книге «Механизмы памяти».

Но здесь этика рьяных зоозащитников вступает в противоречие с обычной человеческой этикой. Увы, совсем обойтись без опытов над животными современная наука не может. Без этого не получится создавать новые лекарства, разрабатывать новые медицинские технологии. И лучше смириться с гибелью тысячи крыс, чем позволить умереть сотням тысяч людей от болезней, которые без вмешательства науки остались бы неизлечимыми.

Эксперименты на животных проводились еще в Античности, хотя не исключено, что и первобытные люди извлекали какую-​то интеллектуальную пользу, ковыряясь во внутренностях добычи. Однако вплоть до эпохи Просвещения общественность не испытывала сострадания к подопытным зверькам. Только с расцветом гуманизма европейцы начали время от времени дискутировать на эту тему. Настоящий перелом наступил в начале прошлого века, когда в Европе, США и Российской империи стали появляться первые зоозащитные движения.

Первому отечественному лауреату Нобелевской премии Ивану Павлову приходилось оправдываться: «Когда я режу, разрушаю живое животное, я глушу в себе едкий упрек, что грубой, невежественной рукой ломаю невыразимо художественный механизм. Но переношу это для пользы людям. А меня, мою вивисекционную деятельность предлагают поставить под чей-то контроль. Вместе с тем истребление и, конечно, мучение животных только ради удовольствия и удовлетворения множества пустых прихотей остаются без должного внимания».

Должное внимание к сомнительным исследованиям, взвешенные и разумные предложения по соблюдению этики в опытах с участием животных появились только во второй половине XX века благодаря зоологу и психологу Уильяму Расселу и микробиологу Рексу Берчу. В совместной книге «Принципы гуманного обращения с животными» ученые обозначили три главных моральных принципа, на которых сегодня основываются все международные нормы, регулирующие работу с лабораторными животными, — концепцию «трех R». С этого момента в Европе и США при всех биологических лабораториях открываются биоэтические комитеты, действующие по этим правилам.

Концепция «трех R». Reduction — уменьшение количества животных, участвующих в эксперименте. Refinement — совершенствование методов операций, забора крови, эвтаназии и других манипуляций с животными. Обязательное применение анестезии во время болезненных процедур с целью исключить страдания животных. Replacement — замена высокоорганизованных животных более проcтыми модельными организмами, например беспозвоночными вроде морских ежей, кальмаров; простейшими; тканями и культурами клеток. Сегодня этот список дополняют компьютерные симуляторы различных органов и организмов.

Чуть позже к ним добавляется еще один важный принцип — анализ вреда и пользы (Harm-​Benefit Analysis). Без визы этических комиссий статьи об экспериментах не принимают к публикации.

Harm-​Benefit Analysis — принцип оценки еще не начавшегося исследования на предмет резонности использования животных. Если результат, к которому стремится экспериментатор, достижим, актуален и обещает существенную пользу для клинической практики или фундаментальной науки, работу одобряют. В противном случае исследование заворачивают. Этические комиссии не пропускают и опыты, в которых страдания животных несопоставимы с целью эксперимента (например, если для создания нового лекарства от насморка предлагается загубить несколько шимпанзе).

— Тут важно отметить, что согласно Harm-Benefit Analysis, полезными и этичными считаются опыты, которые не только одобрены этическими комиссиями, но и попали в научный журнал. То есть чем больше они будут процитированы, чем больше исследователей узнает о новом методе, тем больше пользы человечеству принесет такая научная работа и страдания животных будут оправданны. Если же в комиссию подается заявка на эксперимент, цель которого несерьезна, комиссия может отказать. Могут отклонить и внутреннее исследование, результат которого не планируется публиковать. Но эта практика распространена в основном за рубежом, особенно в странах, где защита прав животных закреплена законодательно, — рассказывает Екатерина Кушнир, физиолог, кандидат биологических наук, секретарь биоэтической комиссии при МГУ, сотрудник виварно-​экспериментального комплекса «НИИ Митоинженерии МГУ».

В России нет законов, регулирующих правила проведения опытов над животными. На рубеже 1970-1980-х Минздрав и Минвуз такие приказы издавали, но с развалом Советского Союза о них забыли.

Отечественная биоэтика начала возрождаться в нулевые с появлением биоэтических комитетов при университетах, исследовательских институтах и лабораториях. Дабы открыть нашим исследователям путь в мировую науку, комиссии стали ориентироваться на руководства и директивы о защите позвоночных животных, разработанные в Европе и США, которые, надо сказать, предъявляют весьма высокие требования к экспериментатору и его моральному облику.

— Чтобы исследование было одобрено биоэтической комиссией, перед его проведением научная группа должна подать заявку, четко прописав в ней все детали эксперимента: почему выбран этот модельный организм; почему планируется применить именно этот метод забора крови; как будет умерщвлено животное в конце опыта и так далее, — поясняет Кушнир. — Например, в американской инструкции методы эвтаназии животных разделены на три группы: допустимые, условнодопустимые и не допустимые ни при каких обстоятельствах. Если ученые указывают в заявке, что будут применять условнодопустимый способ, они обязаны подробно и убедительно это обосновать. И только если они докажут, что любой другой метод погубит результаты эксперимента, комиссия согласует этот пункт.

Когда эксперимент запущен, члены комитета могут наведаться к исследователям с проверкой — убедиться, что испытуемые животные не страдают. Чтобы оценить степень страдания, ученые разработали огромное количество шкал — практически для каждого отдельного вида животного. Есть, например, шкала определения степени боли у крыс по походке. Если грызун чуть подпрыгивает при передвижении или вытягивает задние лапы, это может свидетельствовать об острой боли в области живота. Широко распространена шкала изменения выражения мышиной морды (Mouse Grimace Scale): если у грызуна сужены глаза, уши отведены назад, усы топорщатся, а щеки надуты, это явный признак плохого самочувствия.

Но на этом требования биоэтического комитета не заканчиваются. Помимо заявки на эксперимент ученые должны подать документ со сведениями об условиях содержания животных в вивариях. В идеале звери, обитающие там, не должны испытывать стресс от перенаселения или грязи, должны быть сытыми и абсолютно здоровыми, то есть проверены на наличие патогенов.

Это особенно важно для грызунов, которые эволюционно приспособились скрывать свои заболевания, чтобы не попадать в когти к хищнику, высматривающему легкую добычу. Без такого медобследования испытуемых ни один уважающий себя исследователь к эксперименту не приступит. Инфекции сильно влияют на биохимические процессы в организме, и если хотя бы одно животное в группе окажется зараженным, исследование потеряет научную ценность.

— Некоторые российские ученые до сих пор не особо интересуются, что происходит с животными в виварии. Просто получают их на руки как биоматериал, неважно откуда — потоп ли там, засуха, больные зверьки… Сейчас в стране есть только два питомника, которые соблюдают требования к здоровью животных, предписанные зарубежными стандартами, и могут предоставить об этом справку: в Новосибирске и в Пущине. Но животные оттуда стоят недешево. В этих условиях исследователи должны соблюдать еще один принцип, расширяющий концепцию «трех R», — responsibility, ответственность за своих подопытных. То есть если у ученого нет средств купить животных в хорошем питомнике, он может взять зверей где-то еще, но обязан потратить силы и время на создание для них нужных условий и качественное обследование их здоровья, иначе результаты его экспериментов могут быть искажены, — объясняет Екатерина.

На этом месте возникает для кого-​то циничный, для кого-​то простой и логичный вопрос: не препятствует ли такая строгость этических комитетов творческой свободе ученых, не погибают ли великие открытия в душных объятиях благих намерений? Например, смог бы Павлов сегодня повторить свои знаменитые эксперименты на собаках?

Так, как он проводил их в свое время, конечно же, нет. Скорее всего, комиссия по биоэтике рекомендовала бы Павлову доработать исследование. В соответствии с правилом «трех R» ученому предложили бы взять не собак, а более простых животных, например мышей. Современные технологии позволяют делать сложнейшие операции даже на таких мелких зверьках, поэтому грызуны сегодня так востребованы в науке.

Помимо этого Павлова попросили бы поддерживать стерильную чистоту в лабораторном помещении; вероятно, посоветовали бы сделать испытуемым местную или общую анестезию перед установкой фистул для сбора желудочного сока; обеспечить качественный послеоперационный уход с обезболиванием, введением антибиотиков на случай осложнений. Не исключено, что фистулы вообще предложили бы заменить на специальные микроскопические капсулы, которые вводятся без оперативного вмешательства через пищевод и позволяют оценить состояние желудочно-​кишечного тракта и состав желудочного сока. Впрочем, при такой постановке эксперимента ученый вряд ли бы открыл условные рефлексы.

А самым известным собирательным образом науки стала бы не собака, а мышь Павлова.

Фото: depositphotos.com

«Мы живем в скучное время»

К сожалению, строгие биоэтические принципы в отношении экспериментов с участием людей появились уже после того, как случилась катастрофа, уничтожившая и изувечившая тысячи человек. Речь идет о чудовищных опытах врачей нацистской Германии. По окончании судебного процесса над медиками Третьего рейха, в 1947 году, был разработан Нюрнбергский кодекс — международный документ по биоэтике, принципы которого легли в основу законов большинства западных стран.

Первый пункт серьезно перекроил до сих пор незыблемую этику Гиппократа. Конечно, главное ее правило «не навреди» осталось в силе. А вот отрицание прав пациентов, которое отчасти присутствует в известной клятве отца медицины, составители документа сочли опасным. С этих пор врачи-​исследователи обязаны получать от каждого согласие на участие в эксперименте.

Информированное согласие — документ, который перед проведением эксперимента подписывает пациент. В этой официальной бумаге доступным языком пошагово описываются этапы исследования и абсолютно все известные эффекты, оказываемые процедурой или исследуемым препаратом, в том числе побочные, как тяжелые, так и легкие. За пациентом закреплено право выйти из эксперимента на любом этапе, не объясняя причину. Кандидат в испытуемые подписывает документ только после того, как осознал все нюансы исследования и получил от врача подробные ответы на свои вопросы.

Помимо этого в кодексе четко обозначено, что все испытания, которые планируется провести на людях — исследования новых препаратов, методов операций, медицинской техники или инструментов, — изначально должны проверяться на животных (так появилось деление на доклинические и клинические испытания — на животных и людях соответственно). Во всех экспериментах исследователи должны минимизировать страдания пациентов и полностью исключить риск смерти или получения увечий.

В послевоенные годы этот документ был священной скрижалью экспериментальной медицины, гарантом безопасности для пациентов. Однако со временем общественные деятели начали отмечать его этическое несовершенство. В частности, смущало, что мера страдания испытуемого определялась только крайним порогом — смертью или увечьями, да и допустимый уровень рискованности опыта измерялся слишком эфемерно: «Степень риска, связанного с проведением эксперимента, никогда не должна превышать гуманитарной важности проблемы, на решение которой направлен эксперимент».

В 1964 году Всемирная медицинская ассоциация предложила усовершенствованный международный документ по биоэтике — Хельсинкскую декларацию. В ней, в отличие от предыдущего свода правил, не было попытки взвесить вред и пользу; она требовала, чтобы все опыты ученых приносили испытуемым и обществу только благо.

Так, например, документ запрещал применять плацебо в фармакологических исследованиях с участием больных, ведь использование лекарств-​пустышек откладывает настоящее лечение и, по сути, является обманом пациентов. Декларацию обновляли девять раз, но этот принцип оставался неизменным.

Пожалуй, самая значимая поправка была спровоцирована скандально известным «Исследованием Таскиги». С 1932 по 1972 год группа американских врачей изучала сифилис на жителях городка Таскиги (штат Алабама, США) — бедных неграмотных афроамериканцах. Часть испытуемых никогда не бывала у квалифицированных врачей и не знала о своем заболевании. Исследователи тоже не сообщили им об этом. И не попытались оказать медицинскую помощь — даже тогда, когда появилась эффективная терапия сифилиса. У врачей была другая цель — отследить все стадии развития инфекции: от заражения до смерти. Эксперимент проходил под контролем Службы общественного здравоохранения США, подробности не разглашались. Узнали обо всем только благодаря журналистскому расследованию, опубликованному в Washington Star.

После скандала, разразившегося в 1975 году, в декларации появились новые требования: все нюансы эксперимента должны быть прописаны в исследовательских протоколах; перед проведением опыта ученые обязаны согласовать протоколы с независимыми биоэтическими комитетами; результаты исследования будут опубликованы в авторитетном научном журнале, только если оно не нарушает существующие правила.

Хельсинкскую декларацию подписали далеко не все страны. Помимо ряда азиатских, африканских и ближневосточных государств в стороне остались США, Россия, Великобритания и Германия.

В США в конце 1970-х были приняты национальные Правила надлежащей клинической практики (Good Clinical Practice). Считается, что этот документ составлен на основе Хельсинкской декларации, но на деле между ними пропасть. Например, GCP позволяет с согласия родственников проводить исследования на недееспособных людях (инвалидах, детях и др.), Декларация разрешает подобные эксперименты лишь в исключительных случаях, «если они служат специфическим интересам этих групп (недееспособных граждан) и не могут быть проведены с участием менее уязвимых субъектов».

Наша страна в свое время не поддержала ни Нюрнбергский кодекс, ни Хельсинкскую декларацию. Только на рубеже нынешнего и прошлого веков в России занялись разработкой собственного стандарта по надзору за клиническими испытаниями. В 2005 году вышел ГОСТ «Надлежащая клиническая практика», оказавшийся калькой с американского GCP. Позже в соответствии с ним были изданы федеральные законы «О лекарственных средствах» и «Об основах охраны здоровья граждан». Эти документы позволяют проводить на территории России множество экспериментов, идущих вразрез с Хельсинкской декларацией. Правда, и результаты их будут воспринимать всерьез только у нас в стране.

Но на практике не все так грустно. Независимые биоэтические комитеты, которые с конца 1990-х работают при всех медицинских исследовательских учреждениях, ориентируются прежде всего на европейский документ, а не на национальный ГОСТ или GCP.

Согласно GCP и его русифицированному аналогу, первая фаза клинических испытаний препарата (когда оценивается переносимость действующего вещества) всегда проводится на здоровых добровольцах, даже если речь идет о высокотоксичных веществах, таких как препараты для химиотерапии онкологических заболеваний или СПИДа. Российские биоэтические комитеты, как правило, не позволяют исследователям идти на такой риск и рекомендуют, в соответствии с европейскими нормами, заменять здоровых испытуемых пациентами на первых стадиях соответствующих заболеваний. И это не единственная ситуация, в которой отечественные исследователи проявляют повышенную осторожность.

— Современные медики живут в скучное время. Мы не можем творчески подходить к своей работе, как это делали ученые в начале XX века. Сейчас все строго регламентируется законами, протоколами и стандартами. С одной стороны, это навевает некоторую тоску, с другой — лучше работать в условиях, где врача со всех сторон подстраховывают нормы, так спокойнее всем: и врачам, и пациентам, — рассуждает Тимур Бритвин, руководитель одной из хирургических клиник Московского областного научно-​исследовательского клинического института им. М.Ф. Владимирского, председатель независимого этического комитета при МОНИКИ.

— Возможно, по этой причине сейчас не проводятся медицинские исследования, которые могли бы совершить прорыв, например, в лечении шизофрении, СПИДа или рака. У нас в институте был подобный случай — проще, конечно, но все-таки. В биоэтический комитет пришла заявка на исследование новой медицинской технологии по исправлению воронкообразной деформации грудной клетки. Это врожденная патология, когда у человека грудь словно вдавлена внутрь. Часто приводит к компрессионному воздействию на сердце, что довольно мучительно. Так вот, один исследователь предложил способ исправления грудины при помощи специальной дугообразной пластины из медицинского металлического сплава. Он делал эти пластины индивидуально для каждого пациента, придумал качественный способ их встраивания, но в связи с отсутствием разрешения на методику пациенты сами оплачивали расходные материалы, врач работал частным образом. С точки зрения медицинской этики выглядит сомнительно, правда? Но все пациенты здоровы, качество их жизни улучшилось, они благодарили врача. С точки зрения простой человеческой морали он был бы не прав, если б не помог этим людям. Однако когда он попытался провести исследование, доказывающее эффективность своего метода, и представить его результаты в виде диссертации, мы поступили в соответствии с нормами биоэтики: отклонили запрос.

Фото: depositphotos.com

Новый дизайн мира

Наука охвачена этическим регулированием очень неравномерно: если в отношениях ученого и лабораторной мыши прописан каждый шаг, то в вопросе использования, например, человеческих эмбриональных клеток все очень зыбко. Во-​первых, эмбрион не может дать информированное согласие, во‑вторых, что именно мы считаем эмбрионом? Оплодотворенную яйцеклетку? Зародыш, у которого уже бьется сердце? А если эмбриональные клетки получены с помощью перепрограммирования взрослой клетки, чьи права это нарушает? А главное, к чему ведут такие эксперименты?

Прогресс в биотехнологиях открывает перед человечеством почти безграничные перспективы, но может привести к необратимым общественным изменениям. Представьте, что все внутренние органы можно будет заменить новыми, выращенными в организме свиньи, а ткани и кожу — получить в пробирке и пересаживать при необходимости. Смерть отодвинется.

Кто-​то, вероятно, решит рожать «по старинке», но ребенок с отредактированным геномом, созревший в искусственной матке, как плод в оранжерее, станет обычным делом. Будут ли равны «натуральные» и «дизайнерские» дети? Что, если появятся генетические касты? Как изменится, в том числе личностно, человек, который уже на 80% состоит из органов, выращенных в доноре-​свинье?

Мы не знаем ответы на эти вопросы, поэтому чаще всего этические комиссии накладывают серьезные ограничения на исследования, связанные с использованием человеческих эмбрионов, клеток, тканей. В разных государствах этот вопрос решается по-​разному. В большинстве стран Европы, в Канаде и Австралии модификация эмбриона запрещена. В Великобритании с прошлого года разрешена. В США запрещено финансировать подобные программы на федеральном уровне — только на частные средства.

Зато в Китае генетические исследования оплачиваются из государственного бюджета. И в 2015 году там провели первый в мире эксперимент по редактированию человеческого генома с помощью инструмента CRISPR/Сas9. Правда, китайским ученым не удалось опубликовать свою работу ни в Nature, ни в Science — из-​за этического запрета опытов над человеческими эмбрионами. Статья была напечатана в менее известном журнале Protein&Cell, что, разумеется, не помешало всему миру узнать о прорыве в генной инженерии.

CRISPR/Cas9 — технология редактирования генома, основанная на принципах иммунной системы бактерий (они способны находить и ликвидировать вирусную ДНК). CRISPR/Cas9 включает в себя направляющую молекулу РНК, которая находит нужный кусочек хромосомы, и фермент Cas9, разрезающий ДНК. Если в этот момент добавить нормальную копию гена, он встроится в нужное место. Напоминает редактирование текста, когда часть предложения удаляется и на ее место вставляют другие слова.

— Устоявшиеся этические нормы вступают в конфликт с новой реальностью, — говорит Марина Хабарова, кандидат биологических наук, научный сотрудник Института биологии развития им. Н.К. Кольцова РАН. — Эти проблемы придется решать с помощью референдумов, опросов, специальных рабочих групп. Изменения морали и этических норм — очень сложный вопрос. Человек здесь всегда немного опаздывает.

Но надо понимать: страны, которые будут владеть передовыми технологиями, сформулируют и новые законы. Пока мы еще не редактируем геном с целью отбора, но видим, какие открываются возможности, чтобы избавить человека от тех или иных заболеваний. Например, ВИЧ — выключая определенные гены, можно обеспечить рождение у больных СПИДом здорового потомства. И это не завтрашний день, а практически сегодняшний. Теоретически можно говорить о перспективе создания людей с направленно измененной генетической программой — в частности, менее уязвимых для целого ряда недугов. А что помешает в таком случае пойти немного дальше и перепрограммировать человека, добавив ему те или иные качества? Например, вырастить племя с пониженной потребностью в воде — отличная характеристика для жизни в пустыне.

Не так давно экстракорпоральное оплодотворение (ЭКО) вызывало у общественности массу вопросов — сегодня это обычная процедура. Количество «детей из пробирки» уже невозможно подсчитать: их миллионы. Эта технология доступна каждому, в России ЭКО можно сделать за государственный счет просто потому, что «хочется детей, а никак не получается».

Следующий шаг — ребенок от трех родителей. Фантастика? Нет. В 2016 году родился мальчик с биологическим материалом от двух женщин и одного мужчины. У мамы малыша обнаружилось редкое заболевание, которое поражает нервную систему и передается генетически как часть митохондриальной ДНК. Репродуктологи перенесли ядро из яйцеклетки матери в яйцеклетку женщины-​донора, оплодотворили в пробирке и внедрили в организм матери, как при обычном ЭКО. Метод сработал — родился здоровый младенец, однако такое трехстороннее оплодотворение в большинстве стран запрещено, поэтому процедуру проводили в Мексике.

Что касается Европы, тут снова отличилась Великобритания: правительство приняло поправку к закону об ЭКО, и первый британский ребенок от трех родителей ожидается уже в 2017 году. Пройдет несколько лет, и эта технология не будет вызывать ни протеста, ни изумления.

Вот что говорится в сообщении, которое подготовили по этому поводу американские ученые: «Технологии редактирования генома эмбрионов и половых клеток (удаление, добавление, перемещение фрагментов ДНК) пока рано испытывать на людях. Чтобы просчитать все риски, потребуется много дополнительных исследований. Однако технология развивается очень быстро, так что редактирование генома эмбрионов, яйцеклеток, сперматозоидов или стволовых клеток в обозримом будущем — вполне реальная перспектива, которую нужно серьезно обсуждать».

— Редактирование яйцеклетки — важное направление, путь к избавлению от многих генетических заболеваний, — говорит Марина Хабарова. — Например, оба родителя страдают от аллергии, и велика вероятность, что ребенок у них тоже будет аллергиком. Тогда именно репрограммирование половых клеток родителей позволит им не передать это заболевание своему ребенку. Но надо понимать, что сильное изменение генома повышает вероятность не только появления нового, но и потери чего-то старого. Чего? Мы не знаем. С момента развития ЭКО ведутся наблюдения за детьми, появившимися на свет в результате применения этой процедуры. Пока данных недостаточно, чтобы делать выводы о положительном или отрицательном влиянии ЭКО на геном. Однако скоро данных накопится столько, что можно будет объективно об этом судить, и тогда технология искусственного оплодотворения начнет меняться.

Одно время ажиотаж вызывала тема клонирования человека — во многих странах за такого рода эксперименты предусмотрено уголовное наказание. Но, похоже, клеточные технологии потеснили идею клонирования: новые органы можно получить другим путем. Например, вырастить их в свинье. Просто пересадить органы и ткани животного человеку невозможно — организм их отторгает. Но если внутри свиного эмбриона вырастить один или два нужных органа из человеческих стволовых клеток… Опять, думаете, фантастика?

Нет же. В зародыше свиньи выключают ген, ответственный за развитие, скажем, почек, и подсаживают индуцированные плюрипотентные стволовые клетки человека. Иммунная система эмбриона еще не развита, поэтому человеческие клетки должны прижиться и развиться в запрограммированную ткань или орган. В результате вырастет самая обычная свинья — с человеческими почками. И не просто человеческими, а подходящими тому, чьи клетки в самом начале ввели эмбриону хрюшки.

Плюрипотентными называют клетки, которые еще не выбрали «специализацию» и могут стать клетками любого органа.

Возникает вопрос: откуда мы берем стволовые клетки? И что значит «индуцированные»? А то, что обычную клетку взрослого человека, например клетку кожи, можно перепрограммировать в плюрипотентную. Японский ученый Синъя Яманака и британец Джон Гердон в 2012 году получили за такие превращения Нобелевскую премию. Правда, они экспериментировали на мышах. Но несколько лет спустя Яманака привел убедительные экспериментальные данные о наличии плюрипотентного потенциала у ряда человеческих клеток.

— На современном этапе отрабатываются технологии культивирования и трансплантации внутренних органов. Серьезно рассматривается возможность смешанных технологий выращивания нужных тканей и органов. В живом организме провести процесс формирования органа намного проще, чем делать это «от и до» в пробирке, — комментирует Марина Хабарова. — Можно вырастить ткань, но тут же встает проблема формирования из ткани органа: становления иннервации, прорастания сосудов, крово- и лимфоснабжения. На этом пути немало сложностей.

Есть и проблемы с использованием животных- доноров: риски взаимодействия развивающегося органа человека с организмом животного до конца не известны и требуют отдельного изучения. Мы пока не знаем, как выращенные, скажем, в свинье почки будут вести себя после пересадки в человеческий организм. Если попытаться обобщить этические проблемы, связанные с клеточными технологиями, можно выделить две главные.

Первая: мы не можем представить все последствия, к которым приведет применение этих технологий. И в случае неудачи человека нельзя будет, как мышку, гуманно усыпить в соответствии с регламентом.

Вторая: в случае удачи и распространения новых технологий мы рискуем получить другое общество, основанное на генетической сортировке. Это не преувеличение — даже прогресс в анализе генетических данных приводит к подобным проблемам: появляются понятия «генетический паспорт», «генетический профиль». А с учетом развития «облачной» медицины и формирования общей базы данных встает вопрос о возможной дискриминации по «генетическому профилю».

Вячеслав Тарантул, доктор биологических наук, заместитель директора Института молекулярной генетики РАН, в книге «Геном человека: энциклопедия, написанная четырьмя буквами» приводит такой пример. В 1970-х годах правительство США реализовало масштабную программу по выявлению носителей мутантного глобинового гена, ответственного за серповидноклеточную анемию. Мутация, приводящая к этой патологии, распространена в основном в малярийных районах Африки. Само заболевание связано с присутствием в эритроцитах ненормального варианта белка гемоглобина, в результате чего эритроциты крови приобретают специфическую серповидную форму, а у больного развивается тяжелая анемия, иногда приводящая к смерти. Пересчитав «мутантов», правительство так и не решило, что делать с этой информацией, зато медицинские страховые компании выставили носителям мутантного гена новые условия страхования, а некоторые работодатели отказались принимать их на работу. В частности, так поступили авиакомпании, обосновав отказ риском проявления болезни на большой высоте. При этом абсолютно здоровые люди — носители — почувствовали себя бракованным материалом.

С 2008 года в США действует специальный закон — Genetic Information Nondiscrimination Act. Он запрещает использовать генетическую информацию при приеме на работу и расчете стоимости медицинской страховки.

Одним из законодательных актов, регулирующих работу с человеческими клетками в России, является Федеральный закон от 23 июня 2016 г. № 180-ФЗ «О биомедицинских клеточных продуктах». Он декларирует «недопустимость создания эмбриона человека в целях производства биомедицинских клеточных продуктов; недопустимость использования для разработки, производства и применения биомедицинских клеточных продуктов биологического материала, полученного путем прерывания процесса развития эмбриона или плода человека или нарушения такого процесса».

Попыткой создать наднациональные нормы работы с геномом можно считать «Всеобщую декларацию о геноме человека и правах человека», принятую Генеральной конференцией ЮНЕСКО в 1997 году. Среди прочего там есть такие слова: «Личность человека не может быть сведена к его генетическим характеристикам. Каждый вправе рассчитывать на уважение его прав и достоинств вне зависимости от этих характеристик».

Это, вероятно, и есть сердцевина всех этических споров о биомедицинских технологиях будущего. Личность человека.

что это и как проводят

Тест на аллергию — одно из наиболее информативных исследований, позволяющее подтвердить аллергическую реакцию и определить аллерген. Какими они бывают, когда назначаются и как делают тесты? Узнайте из этого материала.

Во многом успех лечения аллергических заболеваний зависит от того, удалось ли исключить воздействие на организм вещества, вызывающего аллергию. Чтобы достичь этого, важно точно знать, к какому аллергену чувствителен больной. Определить это позволяет тест на аллергию. При этом существуют несколько типов подобных тестов, которые, и это важно запомнить, могут вызвать приступ аллергии, поэтому их выполняют только в условиях клиники под контролем аллерголога.

Кожные пробы

Один из самых популярных и распространенных способов. Кожные аллергопробы делают только тем больным, которые на момент исследования не находятся в стадии обострения. Во время процедуры через кожу вводят вещество, которое потенциально может вызвать аллергическую реакцию, а затем наблюдают за эффектом. При этом применяют стандартизированные аллергены, растворенные в воде и полученные из пыльцы трав и деревьев, домашней пыли и так далее. Если появляется отечность, покраснение, то специалисты оценивают выраженность изменений и делают вывод о наличии и выраженности аллергии.

Важно помнить, что если результат анализа положительный, то это еще не говорит о том, что причиной аллергической реакции стал конкретный аллерген. Аллергия вполне может быть вызвана каким-либо другим веществом, которое не вводилось во время исследования1.


Заболевания, при которых запрещены аллергопробы:

  • Обострение хронического заболевания (например, язвенной болезни, гипертонии, ревматизма и так далее)

  • Острый инфекционный процесс

  • Туберкулез в стадии обострения

  • Беременность, кормление грудью

  • Тяжелая аллергическая реакция в прошлом (прежде всего, анафилактический шок)


Кроме того, кожные пробы не рекомендуют проводить детям раннего возраста (младше 3-х лет), больным, получающим терапию глюкокортикостероидами, противоаллергическими препаратами (блокаторами Н1-гистаминовых рецепторов)2.

Основные виды кожных тестов

Существует несколько видов кожных проб, которые различаются показаниями, техникой проведения и способами оценки результатов.

Аппликационные, или лоскутные3

Их назначают для определения чувствительности к различным аллергенам у больных контактным дерматитом. Во время исследования кусок чистой ткани пропитывают раствором аллергена и прикладывают к участкам здоровой кожи (на животе, предплечье, спине). А результат теста на аллергию оценивают трижды — спустя 20 минут, через несколько часов (обычно 5-6) и 2-3 дня после проведения.

Скарификационные3

Эти пробы проводят в случаях, когда врач подозревает у пациента аллергическую реакцию I типа (так называемую реагиновую). Ее особенность — формирование немедленного ответа на действие аллергена. Во время этого анализа растворы различных, наиболее распространенных аллергенов наносят на кожу предплечья на небольшом расстоянии друг от друга. Рядом с местом нанесения с помощью иглы-скарификатора повреждают наружный слой кожи, следя чтобы кровеносные сосуды остались целыми. Учитывая показания к этому тесту , его результаты оценивают уже через 15 минут.

Внутрикожная проба1

Эту пробу делают при подозрениях на аллергию к различным бактериям, грибам. Кроме того, внутрикожные пробы могут назначить, чтобы определить, насколько чувствителен человек к веществам неинфекционного происхождения. Во время подобного исследования потенциальный аллерген наносят не наружно, а вводят непосредственно в кожу, что позволяет более точно определить, есть ли у больного аллергическая реакция. Учитывая тот факт, что внутрикожные пробы могут сопровождаться развитием приступа аллергии, оценку проводят через 15-20 минут после введения раствора. И тесты проводят только в клиниках под наблюдением доктора1,3.

Оценивая результаты кожных проб, врач описывает их выраженность с помощью плюсов: отсутствие реакции — 0 плюсов, выраженная реакция — 4 плюса. Вывод об интенсивности аллергической реакции делается на основании размера диаметра воспалительной папулы1.

Провокационные тесты

Еще один распространенный метод диагностики аллергической реакции — провокационный анализ. В отличие от кожных, при провокационном способе аллерген вводят в орган, который в первую очередь страдает от аллергии. Провокационные тесты различаются в зависимости от зоны введения аллергена1.

Конъюнктивальный тест

Его назначение — аллергический конъюнктивит. При этом сам вводят в пространство между глазным яблоком и нижним веком. А о положительном результате свидетельствует появление слезотечения, отека конъюнктивы, зуда.

Назальный тест

Этот тип провокационного аллерготеста — направлен на определение аллергического ринита. Поэтому раствор вводят в один носовой ход. И, в случае развития зуда, чихания, заложенности носа вследствие отека слизистой оболочки носа, судят о его положительном исходе.

Ингаляционный тест

Этот тест назначают тем, у кого бронхиальная астма в стадии ремиссии. Раствор аллергена с помощью ингалятора вводят в дыхательные пути. И оценивают результат по данным спирограммы, которую записывают после введения каждого раствора.

Холодовой и тепловой тесты

Назначение этих тестов — холодовая и тепловая крапивница, то есть аллергия на холод или тепло. При холодовом тесте на кожу помещают контейнер со льдом на несколько минут. Для теплового на 10 минут располагают контейнер с водой нагретой до 40 градусов. В обоих случаях о наличии аллергии будет свидетельствовать образование волдыря.

Лейкоцитопенический и тромбоцитопенический тесты

Эту пару назначают в составе диагностических мероприятий при аллергии на лекарственные препараты и продукты питания. После введения аллергенов больным проводят анализ крови и определяют количество лейкоцитов и тромбоцитов. Об аллергии свидетельствует снижение количества лейкоцитов (более чем на 109/л) и тромбоцитов (на 25% и выше).

Лабораторные методы диагностики

В некоторых случаях важное значение для установки диагноза приобретают лабораторные методы — то есть анализы крови.

Показания к назначению анализов крови при аллергиях1,3:

  • Противопоказания к кожным пробам

  • Возраст младше 3-х лет

  • Выраженная аллергическая реакция в момент исследования

  • Хроническое заболевание в острой форме, которое протекает без ремиссии

  • Отсутствие возможности отменить на время исследования противоаллергические препараты и некоторые другие состояния.

Все лабораторные методы могут подтвердить, что больной чувствителен к какому-либо веществу. Однако это не свидетельствует о непременном развитии аллергической реакции на это вещество, поскольку для этого необходим не только аллерген и высокая чувствительность к нему, но и некоторые другие условия1.

Выбирая подходящий вам метод аллерготеста, всегда прислушивайтесь к мнению лечащего врача и не допускайте самолечения – эти методы требуют внимательного и вдумчивого подхода, возможного только в условиях хорошей поликлиники или больницы. И, конечно, будьте здоровы!

Какое животное представляет вашу личность? ВИКТОРИНА

Найдите свою внутреннюю истину, выяснив, какое из животных, которых мы встретили во время наших путешествий, является вашей настоящей животной индивидуальностью, в этой современной викторине! Эти вопросы были отобраны вами, истинным энтузиастом животных, поэтому вы знаете, что когда ваша животная личность раскрывается, это верно!

Выбирайте с умом, от этого зависит ваше животное!

Сообщите нам, какое животное вы получите! Ответьте на все 10 вопросов ниже, и ваше животное будет раскрыто!

(на мобильном устройстве вам нужно будет прокрутить назад, чтобы увидеть результаты)

Какое время года ты предпочитаешь?

Продолжить >>

Какой пейзаж ты предпочитаешь?

Продолжить >>

Какой из этих домов был бы вашей мечтой?

Продолжить >>

Что бы вы съели в следующий перекус?

Продолжить >>

В какое место вы хотите сбежать во время отпуска?

Продолжить >>

Какое розовое место ваше любимое?

Продолжить >>

Какая сцена отражает ваше текущее настроение?

Продолжить >>

Какая фреска представляет вашу жизнь прямо сейчас через искусство?

Продолжить >>

Когда вы чувствуете стресс, что вы хотите делать?

Продолжить >>

Какой напиток вы предпочитаете?

Продолжить >>

Поделитесь викториной, чтобы показать свои результаты!